Мы привязали к дереву толстую веревку, сделали на ней толстые узлы через каждые три фута и спустили веревку через край шахты, стараясь ее не запачкать, чтобы не стала скользкой. Потом один из нас начал спускаться по веревке с корзинкой в руках, пока не добрался до этого забоя. Там и оказалась кошка, она съежилась на промокшей красной земле, одеревенев от холода и влаги. А рядом с ней обнаружилось полдюжины котят, еще слепых, дней семи от роду, не старше. Теперь ясно, что беспокоило кошку: после бурь за эти две недели в забой попало столько дождевой воды, что его стенки и крыша частично осыпались; и теперь берлога, которую она отыскала, казавшаяся еще недавно такой надежной и сухой, может превратиться в мокрую, рушащуюся, смертельную ловушку. И кошка пришла к нам за помощью, чтобы мы спасли ее котят. Она боялась подходить ближе к дому из-за враждебности остальных кошек и собак, а может, теперь боялась и нас, но преодолела свой страх, чтобы попросить помощи для котят. Но помощи мы ей не оказали. В ту ночь она, видимо, потеряла всякую надежду, ведь дождь хлестал, земля осыпалась вокруг нее, а уровень воды в темном оползающем туннеле поднимался. Но она накормила котят, и они были живы. Малыши шипели и фыркали, когда их поднимали в корзине. Кошка слишком оцепенела от холода, и ей самой было не выбраться. Вначале подняли сердитых котят, а мать ждала, скорчившись в мокрой земле. Снова спустили корзину, и на этот раз в ней подняли кошку. Все семейство отнесли в дом, там им выделили угол, накормили, обеспечили безопасность. Котята выросли и нашли новых хозяев, а их мать осталась нашей домашней кошкой — и даже, представьте, продолжала рожать котят.
Весна. Двери дома открыты. От земли тянет свежестью. Серая и черная кошки гоняются друг за другом, стремглав носятся по всему саду и прыгают на стены, отделяющие наш сад от соседских. Они катаются на спине в бледном солнечном свете — но на приличном расстоянии друг от друга. Повалявшись, встают, осторожно тянутся носами друг к другу, обнюхивают носы — с одной стороны, с другой. Черная кошка возвращается в дом выполнять свои материнские обязанности; серая остается в саду, охотится.
Серая кошка привезла с собой из Девона новые привычки. Ее броски теперь более быстрые, беспощадные, точные. Она часами расслабленно лежит на стене, неподвижно наблюдая за деревом. Потом, когда птица слетает вниз, она хватает ее когтями. А иногда — вот поразительно! — не хватает. Птицы любят прилетать на плоскую крышу театра, которая выходит на соседский садовый участок. Серая кошка лежит на крыше, она не приседает, а вытягивается, опершись подбородком о лапу, хвост ее неподвижен. Она не спит. Ее глаза напряженно уставились на скворцов, дроздов, воробьев. Она наблюдает. Потом встает, медленно выгибает спину дугой, вытягивает задние лапы, потом передние. Птицы замирают, увидев ее рядом. Но кошка зевает. Игнорируя их, аккуратно пробирается вдоль стены и скрывается в доме. Или сидит у меня в ногах на постели и следит за ними через окно. Только хвостик у нее чуть подергивается, и все. Серая кошка может так просидеть полчаса, как незаинтересованный наблюдатель, или притворяясь таким. Потом вдруг, неизвестно почему, в ней моментально пробуждается охотничий инстинкт. Она принюхивается, усы ее подергиваются; и вот она уже не на постели, она слетела с лестницы и оказалась в саду. И тут это беспощадное животное подкрадывается к подножию стены и спокойно подпрыгивает — но не забирается на стену, ничего подобного: серая кошка, совсем как кот в мультфильме, цепляется передними лапами за край стены, кладет на нее подбородок, опираясь для поддержки на задние лапы, и смотрит, как обстоят дела в соседнем саду.
Она очень смешная. Невозможно не засмеяться. Но что тут особенного? Просто вы застали очень редкий момент, когда серая кошка не позирует, не смотрит на себя со стороны, не пытается вызвать восхищение и лестные замечания окружающих. Наверное, забавный эффект создает контраст между ее бесконечным напряжением, концентрацией внимания и бесполезностью цели: убить мелкое существо, которое она даже не собирается есть.
