Так же щедро, как черная кошка растрачивает себя на материнство. Когда она возлежит среди своих котят, покровительственно и деспотично простирая над ними одну изящную черную лапку, глаза ее полузакрыты, мурлыканье исходит из глубины зева, она великолепна, щедра — и беспечна в уверенности в себе. А в это время бедняжка серая, превратившаяся в существо без пола, сидит у противоположной стены. Теперь уже она полна зависти и злости и всем своим телом, и мордочкой, и прижатыми к голове ушками говорит: ненавижу ее, ненавижу!
Короче, в течение нескольких недель обе кошки не доставляли никакой радости ни обитателям дома, ни себе.
Но потом внезапно все изменилось с отъездом в деревню, где ни одна из них еще ни разу не была.
У обеих кошек с перевозкой были связаны болезненные и страшные воспоминания, и я решила, что им не понравится путешествовать в ней. Поэтому запустила их свободно бегать по заднему сиденью автомобиля. Серая кошка тут же прыгнула вперед, ко мне на колени. Она была опечалена. Всю дорогу, пока мы ехали из Лондона, она просидела, дрожа и мяукая; от этого непрерывного пронзительного жалобного вопля у нас просто голова шла крутом. Черная же кошка сетовала тихо и скорбно, ее больше волновали собственные переживания, чем то, что происходит вокруг. Серая кошка взвизгивала каждый раз, когда видела в окне очередной автомобиль или грузовик. Так что я опустила ее вниз, к себе на ноги, откуда киске не был виден проезжающий мимо транспорт. Ее это не устроило. Она хотела видеть, откуда исходят столь пугающие ее звуки. В то же время серая кошка созерцала проезжающий мимо транспорт с отвращением. Она сидела, скорчившись, у меня на колене, поднимала голову, когда звук становился громче, видела черную вибрирующую массу механизмов, пролетающую мимо или улетающую назад, — и мяукала. Испытание кошки транспортом — весьма поучительный пример: ведь именно от этого мы отгораживаемся каждый раз, забираясь в автомобиль. Мы не слышим ужасного грохота, не замечаем тряски, рева, скрежета. Если бы мы ко всему этому прислушивались, то наша психика подверглась бы тяжелому испытанию, как у серой кошки.
Мы не могли больше выносить ее страданий, так что остановили машину и попытались запихнуть бедняжку в корзинку. Но она буквально озверела, впала в истерику от страха. Мы снова ее выпустили и попробовали засунуть туда черную кошку. Та была счастлива, оказавшись в корзинке с закрытой сверху крышкой. И остаток поездки черная кошка провела, свернувшись в корзинке, только черный носик торчал наружу из отверстия в стенке корзинки. Мы гладили этот носик и спрашивали, как она там; и кошка отвечала тихим печальным мяуканьем, но особенно удрученной не казалась. Возможно, это спокойствие отчасти объяснялось ее беременностью.
Серая же кошка жаловалась беспрестанно. Она без перерыва мяукала всю дорогу, а ехать до Девоншира — шесть часов. Наконец она забилась под переднее сиденье; бессмысленное мяуканье продолжалось, не помогали никакие разговоры, успокаивания и поглаживания. Вскоре мы привыкли и перестали ее слышать, как не слышим шума транспорта.
Ту ночь мы провели в деревне, в доме подруги. Обеих кошек поместили в большую комнату, куда им поставили еду и коробку для нечистот. Их нельзя было сразу выпустить на волю, потому что в доме этом жили другие коты. Серая кошка забыла про свой страх, ей было необходимо перещеголять черную кошку. Она первой воспользовалась коробкой для нечистот, первой поела и забралась на единственную кровать. Там и уселась, с вызовом ожидая, не попытается ли ее соперница забраться тоже. Черная кошка поела, сходила в туалет и уселась на полу, глядя вверх на серую. Когда та соскочила с кровати, чтобы поесть, черная кошка запрыгнула туда, но тут же была изгнана.
Так они провели ночь. По крайней мере, когда я проснулась, черная кошка сидела на полу, взирая вверх на серую, а та настороженно восседала в ногах кровати, сверкающими глазами глядя вниз.
Мы переехали в коттедж на болоте. Этот старый дом какое-то время простоял пустым. Мебели там было очень мало. Зато имелся большой камин. Наши кошки никогда не видели открытого пламени. Когда дрова занялись, серая кошка заорала от страха, взлетела наверх по лестнице и забилась под кровать, надолго там затаившись.
