— Пожалуй, так оно и есть, — подтвердил Боб Роулинсон. — Обидно, конечно, но, видимо, так оно и есть.
— Но почему, Боб? Почему?
Боб Роулинсон вздохнул и попытался, преодолевая собственную косноязычность, по возможности деликатно изложить свои соображения.
— Ну, — сказал он. — Это было такое шоу — думаю, именно так. — В нем самом было — ну, что-то театральное — ты ведь понимаешь.
Боб взглянул на своего друга, в котором не было ничего театрального. Симпатичный, спокойный, воспитанный, искренний и немного застенчивый — таков был Али, и таким он нравился Бобу. Никакой колоритности или пылкого темперамента. Но если в Англии колоритные и неистовые личности вызывают недоумение и настороженность, на Ближнем Востоке, по мнению Боба, дело обстояло иначе.
— Но демократия… — начал Али.
— О, демократия! — Боб взмахнул своей трубкой. — Это слово в разных местах обозначает самые разные вещи. Только одно постоянно — оно никогда не означает того, что под этим подразумевали древние греки. Готов спорить на что угодно: когда тебя вышвырнут отсюда, появится какой-нибудь правитель, который возведет себя в ранг Всемогущего Бога и будет рубить головы всем, кто посмеет с ним хоть в чем-нибудь не согласиться. И, заметь, он будет утверждать, что это и есть истинно демократическое правление — от имени народа и на благо народа. И народу, надо думать, это тоже понравится. Столько впечатлений, столько крови.
— Но мы же не дикари. Сегодня мы цивилизованная нация!
— Цивилизация тоже разная бывает… — многозначительно изрек Боб, — к тому же в каждом из нас сидит что-то от дикаря, — дай ему только волю.
— Может быть, ты и прав…
— Единственное, чего люди по-настоящему не хотят, — продолжал Боб, — так это чтобы к власти пришел нормальный, здравомыслящий человек. Я никогда не отличался особым благоразумием, — сам ведь знаешь, Али, — но я часто думаю, что миру если чего и не хватает, так это здравого смысла. — Он отложил в сторону трубку и сел в свое кресло. — Но какое все это имеет значение?! Сейчас нам надо придумать, как вытащить тебя отсюда. Есть ли в армии человек, на которого ты мог бы положиться?
Принц Али тихо покачал головой.
— Две недели назад я сказал бы «да», но теперь я не знаю, не уверен…
Боб мрачно кивнул.
— Плохо дело. От этого твоего дворца меня оторопь берет.
Али бесстрастно согласился.
— Да, везде шпионы… Все прослушивается — они все знают!
— Даже в застенках. — Боб взорвался. — Старик Ахмед прав. У него шестое чувство. Застукать механика, когда тот выводил из строя самолет, — а ведь мы бы поклялись, что этот человек нам предан! Послушай, Али, если мы хотим бежать отсюда, то это надо делать как можно быстрее.
— Я знаю, знаю. Я думаю, то есть я уверен, что, если я останусь, со мной расправятся.
Он говорил бесстрастно, без тени паники и даже с некоторым любопытством.
— Ну что, что, а попасть на тот свет у нас и так есть прекрасная возможность, — напомнил Боб. — Мы полетим к северу, ты понимаешь — там они нас не перехватят. Но это значит, что лететь придется через горы, а в такое время года… — Он пожал плечами. — Ты должен понять. Это большой риск.
Али Юсуф сразу помрачнел:
— Если что-нибудь с тобой произойдет, Боб…
— Не волнуйся обо мне, Али. Я не это имел в виду. Дело не во мне. В конце концов, таких людей, как я — рисковых, — рано или поздно убивают. Нет, просто я не хочу принуждать тебя к тому или иному шагу… Если часть армии действительно на твоей стороне…
— Мне не нравится вариант с побегом, — честно сказал Али, — но быть растерзанным толпой — тоже мало удовольствия.
Он помолчал.
— Ну хорошо, — сказал он наконец со вздохом. — Мы попробуем. Когда?
Боб пожал плечами.
— Чем раньше, тем лучше. Нам нужно найти подходящий предлог для полета… Как насчет того, чтобы проинспектировать строительство дороги у Аль-Язара? Внезапная прихоть твоего высочества, а? Отправляйся туда сегодня после обеда. Когда твой автомобиль подъедет к взлетно-посадочной дорожке, затормози. Я буду ждать уже там — наготове. Сделаем вид, будто хотим осмотреть строительство дороги с воздуха, понимаешь? Мы взлетим, и… Конечно, нельзя брать никакого багажа. Все должно выглядеть совершенным экспромтом.
