Все трое без возражений садятся в армейскую автомашину.
«Кошка» и Вомекур толком не знают, гости ли они этого майора или же пленные. Молодой английский морской офицер вообще ничего не понимает.
Майор располагается вместе со своим штабом в небольшом замке всего в нескольких километрах от берега моря. В большом зале ярко горят дрова в камине, около которого за грогом расположилось около дюжины офицеров различного возраста и звания.
Офицеры вскакивают и приветствуют вошедших с некоторым смущением. Майор же чувствует себя хозяином дома и принимает гостей как положено.
— Господа, представитесь позже! Сейчас же наши гости должны переодеться в сухое. За это время обеспечьте выпивку и приличную закуску!
Через четверть часа «Кошка», Вомекур и английский лейтенант появляются в зале. Поскольку здесь нет никакой одежды, все трое облачились в немецкую офицерскую форму — кители, форменные брюки и хромовые сапоги. Особое оживление вызывает невысокая хрупкая «Кошка» в просторном кителе с майорскими погонами и сапогах, едва не сваливающихся с ее ног.
Денщики успели уже накрыть стол, и ужин начался. Пили много. Немецкие офицеры, которым осточертела скучная служба по охране побережья, были безмерно рады событию, всколыхнувшему их однообразную жизнь.
Справа от майора сидит «Кошка», а слева — де Вомекур.
Хозяин рассказывает гостям о своей родной Восточной Пруссии и поместье, в котором сейчас хозяйничает его старый управляющий.
— Ну а вы, господа, какого рода ваша деятельность в нынешней войне? Из Парижа по телефону мне были сделаны лишь неопределенные намеки. Расскажите, чем же вы занимаетесь здесь, во Франции.
Вомекур отвечает односложно, и майор спрашивает его:
— Могу ли я узнать ваше воинское звание?
— Я майор французской армии!
— Так мы в одном с вами звании. По этому поводу следует выпить!
Все сидевшие поднялись, а один из лейтенантов сел за пианино и начал играть «Лили Марлен». Немецкие офицеры запели, к ним присоединилась и «Кошка». Ее меццо-сопрано выделяется из мужских голосов. Хозяева буквально в восторге. Тут за пианино садится «Кошка» и говорит, сразу став серьезной:
— Господа, разрешите мне спеть песню французских военнопленных?
— Конечно, конечно, почему бы и нет!
И она начинает:
Из уголка родной земли
Девушка мне улыбается...
Через несколько тактов начинает подпевать Вомекур.
Когда они заканчивают, все дружно хлопают в ладоши. Майор просто в восторге.
— Я слышал, что это одновременно и песня Сопротивления.
Вомекур подтверждает. Он потихоньку начинает оттаивать в этом обществе, хотя ему и не нравится, что немецкие офицеры окружили «Кошку», которая ведет себя кокетливо и вызывающе.
Компания разошлась лишь с рассветом. «Кошка» и Вомекур разместились на втором этаже в расположенных рядом комнатах, соединенных внутренней дверью. Хозяева провожают обоих и затем прощаются. Английского моряка с соблюдением всех форм вежливости берут под стражу как военнопленного.
Через несколько минут Вомекур нажимает на ручку смежной двери, но та оказалась запертой. «Кошка» отпирает замок, слегка приоткрывает дверь, но остается стоять на пороге.
— Пожалуйста, не надо, Пьер, — говорит она. — Утром мы вернемся в Париж, и я снова увижусь с Блайхером. Меня уже сейчас беспокоит мысль, привел ли он эту Сюзанну в нашу квартиру. Если я ее там обнаружу, то выцарапаю глаза! Извини меня, но я не могу иначе.
В полдень Карл повез на своей машине курьера парижского отдела абвера Вомекура и «Кошку» в Париж.
Перед отъездом она попросила майора Шёна отправить лейтенанта и двоих арестованных ночью английских агентов в лагерь для военнопленных. Им было сказано, что мадам Каррэ и месье де Вомекур тоже арестованы.
— Вы понимаете, господин майор, — поясняет «Кошка», — что так надо для маскировки.
Майор улыбается с пониманием.
На их счастье, агенты были в камуфлированной одежде и могли поэтому рассматриваться как военнопленные. Мешок с их штатской одеждой остался в доме крестьянина.
По прибытии в Париж «Кошка» попросила остановиться около дома номер 26 по улице Фесандерье.
С бьющимся сердцем она позвонила в дверь, и ей тут же открыла Сюзанна.
