Я поднялась, накинула на голову шаль и вышла.
Снаружи действительно моросил дождь, в круге фонаря над крыльцом мягко расплывался ореол оранжевого света. На сырых перилах, опровергая легенду о нелюбви к воде, устроился большой рыжий кот. Шерстинки на спине его слиплись и блестели как иголочки. Проходя мимо, я погладила его — ладонь сделалась мокрой.
Сырой темный ветер с реки гонял по улице солому, прелые листья и какую-то невесомую ветошь. Во мраке подворотни самозабвенно кружился мусорный смерчик, шатаясь от стены к стене как пьяный. За бочкой с выломанным днищем сидела старая крыса, сложив на впалой груди лапки, отстраненно наблюдала за пляской смерчика. Никакой корысти в этом наблюдении не таилось, просто крыса была стара настолько, что научилась созерцать. Крысы вообще умные твари и великолепные враги. Ни чета мышам и городским голубям.
— Добрый вечер, Королева, — поздоровалась я.
Крыса коротко кивнула, не отводя глаз от кружащегося мусора. Ей было не до меня. Сегодня утром в город пришел странный человек в пестром плаще и с дудочкой. Королеве он не понравился. Королева вообще с подозрением относилась к всевозможным дудочкам и их владельцам.
Я поглядела в темное небо, зажатое тесниной улицы. Лицо обрызгало легкими каплями, ресницы слиплись. Ветер пах тленом и холодной водой, дегтем и торфяным дымом. Ветер пах близкой осенью.
Королева, подумала я. Что ж, о тебе я тоже попрошу отца Гальверена. Он, добрая душа, всегда выполняет мои маленькие просьбы.
Он помолится своему Белому Богу за тебя, Королева.
Как молится за всех нас — за Мелину Красотку, за Эстора Рыжего, за Горана с Северной Стороны, за его брата Руна Подлизу, и за меня, госпожу их Элайлу.
