Она покачала головой.
— Нет, мне довольно и одной — о нет, Абул, не надо! — она завизжала, когда он прижал ее к своему холодному телу, — нет, нет, не надо меня туда бросать!
— Ну, конечно же, я не буду тебя бросать. — Он тем не менее не отпускал ее, подобное насилие несовместимо с гармонией этого места. Они были уже у самого края ванны. — Однако же, ты, я думаю, понимаешь, что заставляешь меня во второй раз погрузиться в нее. — И они оба плюхнулись в ледяную воду. Сарита даже не смогла завопить от холода, а только прильнула к Абулу, который выбрался из воды и стал энергично отряхиваться как мокрый пес.
Она стояла и дрожала, сгорбившись, а глаза ее от шока сверкали.
— Не напрягайся, Сарита, расслабь тело.
Но она только посмотрела на него отсутствующим взором, после чего он взял у Лейлы полотенце и начал энергично растирать Сариту. Ощущение холода сменилось для нее ощущением тепла и она почувствовала себя как бы заново рожденной.
— Вот так‑то лучше, — сказал Абул, — ну что, попробуй, скажи, что это не стоило того.
— Это было жестоко, — заявила Сарита, а вовсе не гармонично.
— Это из‑за того, что ты противилась своим чувствам.
— А вы и вправду серьезно воспринимаете эти купания, — удивленно сказала она.
— Ты что, только сейчас это осознала? — Абул покачал головой. — Я думал, что сразу дал тебе это понять.
— Да, но все же я не понимала. Это выше моего понимания, — она пожала плечами. — Люди из моего племени не делают ничего ради самих себя… или… или для того, чтобы создать гармонию внутри своего тела и разума.
— Наша цивилизация очень древняя, — сказал Абул, — и мы научились многому из того, что твой мир еще не знает.
— Возможно, у нас просто другие ценности, — рискнула сказать Сарита. Отчего‑то ее покоробил этот безоговорочный критицизм.
Абул покачал головой, на губах появилась презрительная улыбка.
— Мы бы их так не назвали.
— Да, мы не думаем, что мужчине позволительно иметь столько жен, сколько он пожелает, — фыркнула она. — Мы считаем, что мужчина должен быть верен одной женщине и что она должна быть верна ему. Это для нас ценность.
Нисколько не смутившись, Абул расхохотался.
— Это не ценность. Это просто отрицание бесконечного разнообразия возможных между мужчиной и женщиной отношений. Разнообразие не исключает верности и обязательств.
Сарита вспыхнула:
— Ну раз мы покончили с купанием, я бы хотела вернуться в башню.
— О, но купание еще не кончено. Наоборот, мы только начали. — Он взял ее лицо в свои руки:
— Я сказал, что никакой дисгармонии не должно быть — разве ты забыла?
— Но я не критиковала ваш народ так, как вы — мой.
— Это не было критикой, я просто говорил о том, как все обстоит на самом деле.
Он взял ее за плечи. Она стояла так близко от него, что, если бы вздохнула глубже, то грудь ее коснулась бы его груди.
— Давай установим перемирие, — тихо сказал он. — Я больше не буду делать никаких сравнений.
— И бросать меня в холодную воду тоже не будешь? — голос ее был хрипловатым.
Абул покачал головой.
— Пойдем со мной.
Она пошла за ним и вскоре оказалась в маленькой комнате, где жар обжег ей легкие.
— Что это? — Заида положила на мраморные плиты свежие полотенца, а Лейла подложила дров в очаг, находящийся в углу. Потом обе женщины ушли.
— Здесь мы купаемся в паре, — сказал Абул, растянувшись на покрытой полотенцем скамье, — ляг и лежи неподвижно.
Сарита сделала, как он сказал. Ей было трудно дышать, она совсем изошла потом.
— Это должно быть приятным? — спросила она своего учителя.
— Это так и есть, если не разговариваешь и не шевелишься.
— Но я не могу нормально дышать.
Он вздохнул и поднял маленький колокольчик.
— Тогда иди с Лейлой.
— А вы не идете? — Она медленно села.
— Я привык к этой процедуре и гораздо более вынослив. Лейла приведет тебя назад, если ты захочешь, после того как охладит тебя.
Сарита и представить себе не могла, что когда‑нибудь может захотеть вернуться в этот ад. Она пошла следом за Лейлой и когда, на этот раз служительница окатила ее ледяной водой, та показалась ей удивительно приятной. Лейла терла Сариту шершавыми варежками, а она поворачивалась под струей воды и мурлыкала от удовольствия.