– Что, Андрей, кажется, все? – Голос меня подвел, и мне пришлось сипеть. – Отбились?
– Кажись, да…
Договорить Андрей не успел. По линии наших окопов встали разрывы снарядов. А потом на них выкатились ушедшие вперед танки. Видимо, их вернули командой по радио.
Сделать мы ничего не могли. У нас не было даже гранат. Танки навалились на наши позиции и стали утюжить окопы. Раздался одинокий гранатный взрыв, у одного танка сорвало гусеницу, но остальные, довольно урча, закончили свою мясницкую работу. Мы с Андреем снова остались одни…
Не думая ни о чем, я привычно сменил диск пулемета. Поймав корму танка в прицел, дал длинную очередь, еще одну. Пули, конечно, не смогли пробить танковую броню, но вспышки пирозарядов смогли напугать танкистов. Танк дернулся вперед и шустро побежал на закат, в сторону своей вышедшей из боя группы. За ним, так же спешно, ушли и остальные машины. Над изрытым полем боя протянулись длинные вечерние тени. Подбитая вражеская техника истекала вонючим дымом. Все смолкло, наступила тишина. Я с трудом сглотнул.
– Ну, что, брат? Пойдем посмотрим… Похоронить надо наших…
***
Мы нашли и откопали одиннадцать человек живых. В том числе и лейтенанта. Правда, он был тяжелый… Осколком ему оторвало правую кисть руки. После того, как он подбил немецкий танк броском единственной гранаты. Выжил и сержант. Он был контужен, заикался, но был жив, а это главное.
– Я не слышу! – орал он мне прямо в ухо. – Не слышу я! Сколько бойцов осталось, говоришь? Ты громче давай, громче!
Пока я ему объяснял, Андрей колдовал с бинтами над лейтенантом. Потом он подошел и кивнул, мол, жить будет. Вот и хорошо. Геройский парень наш лейтенант. Пусть живет и дальше.
Сержант немного оклемался, криком и матюгами разогнал четырех бойцов по позициям собирать погибших. Еще двое были посланы искать оружие и оставшиеся боеприпасы. Остальные бойцы были ранены и ходить пока не могли. Мы с Андреем тоже суетились как электровеники. Наконец все было сделано. Из шинели и двух винтовок были наскоро изготовлены носилки для лейтенанта. Погибшие были собраны и уложены в уцелевшем окопе, и мы в несколько рук быстро забросали их землей. В бугорок над могилой воткнули щиток с разбитого «Максима». Большего сделать для мертвых было нельзя… Сержант скомандовал: «Смирно!» Наш редкий строй замер перед братской могилой.
– Прощайте, браты… – сказал сержант. – Извините нас, ребята… Вишь, какое дело-то… Вы погибли, а мы еще живые. Вы остаетесь тут, на позициях, а мы сейчас уйдем. Но немцы не прошли, ребята, не-е-т, не прошли… А мы вернемся, вы не сомневайтесь! Мы обязательно сюда вернемся. И вспомним все! И памятник вам поставим… А пока полежите так, в окопе. Дело для нас привычное. Прощевайте пока, ребята!
Он низко склонился над братской могилой. Заикаться он перестал, но теперь по его щекам безудержно текли слезы. Все же он был сильно контужен.
– Взяли носилки. Пошли…
И мы пошли на восток.
***
Я об этом, конечно, не знал, да и не догадывался даже, но это было. Через несколько недель после нашего увольнения в кабинете руководителя Службы Коррекции распахнулась дверь.
– Господин адмирал… – начал лощеный адъютант. Начал, но не окончил. Ибо получил сзади могучий толчок выпирающим брюхом начальника аналитического отдела Службы и был просто сметен с пути. Адмирал удивленно поднял брови. Таких шалостей его подчиненные в его персональном кабинете обычно себе не позволяли. Да они и представить такое себе не могли. Но все же это случилось.
– Господин адмирал, кажется, это все же произошло, – вытирая вспотевшую лысину огромным платком, растерянно пробурчал нахально ворвавшийся в кабинет начальник аналитического отдела.
– Произошло что? – спокойно и равнодушно поинтересовался адмирал. Он был стар и многое уже видел. Трудно удивить человека с его-то опытом. – Да вы присядьте, успокойтесь… Стакан воды?
– Какой воды! – взвизгнул его подчиненный. – Извините… Господин адмирал, произошел неконтролируемый и непрогнозируемый сбой реальности.
– Позвольте я угадаю… На Земле, так ведь?
– А откуда… А-а, плевать! Все пошло к черту! Да, вы абсолютно правы, господин адмирал, именно на Земле. Всеми средствами наблюдения мы фиксируем совершенно неожиданную коррекцию. Коррекцию, которую мы не планировали и не проводили! Ее нет, и она есть! Мы трижды проверили все данные. Над проблемой работали три независимых центра, использовались разные методики, разнообразная вычислительная техника…
