Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - страница 57

Только в случае упомянутой в главе 2 премии за рационализаторское предложение прокуроры настаивали на «незаконной выплате», обмане и хищении государственных средств, хотя на самом деле премия была оформлена в соответствии с законом и за реальную экономию[331]. Основные претензии к руководителям Министерства угольной промышленности сводились к отсутствию бдительности: они проявили «беспечность» и «не заинтересовались, кем в действительности является Павленко и что за организацию он возглавляет»[332].

Такое «благодушие», однако, не обязательно обусловливалось коррупцией. Было бы неправильно считать, что предприятие Павленко держалось исключительно на взятках. На самом деле строительные работы УВС были востребованы многочисленными государственными организациями и их руководителями. У Павленко и чиновников существовали реальные взаимные интересы. Павленко искал заказы, позволяющие извлекать прибыль. Чиновники были озабочены выполнением работ, которые по разным причинам игнорировали государственные строительные структуры. Это было главной и первостепенной основой взаимоотношений.

Даже самые близкие покровители, такие как Датуашвили, получавший от Павленко значительные выплаты, несомненно, прервали бы с УВС все контакты, если бы узнали о ее подлинной сути. Риски провала в этом случае были чрезвычайно высоки. Доверчивость чиновников всех уровней Павленко не нужно было покупать. «Благодушие» было следствием более глубоких факторов, которые действовали помимо Павленко и его организации. Важнейшим среди них был феномен сетевого доверия в аппаратной среде, на котором держалось советское самозванство в целом.

Применительно к советской действительности, прежде всего в ее сталинском варианте, историки нередко предпочитают говорить о недоверии или принудительном доверии[333]. Априорные представления о советской жизни нередко рисуют картину всеобщей подозрительности и ослабления доверия между людьми, что стимулировалось государственной политикой террора, поощрения доносов и идеологическими кампаниями бдительности и ксенофобии. В значительной степени это верно. Вместе с тем даже тоталитарная система не способна полностью ликвидировать доверие как важнейший институт социального взаимодействия.

В отношениях между населением и государством его можно заменить принудительным доверием, основанным на страхе или грубой индоктринации. В отношениях между людьми оно может быть сведено до минимума опасениями доносов и риском компрометации «подозрительными связями». Однако в целом вне доверия невозможно решение основной массы проблем повседневной жизни и само существование социума даже в условиях тоталитаризма. А значит, доверие должно сохраняться и проявлять себя в разных формах в разных социальных общностях и группах.

Для прояснения этого вопроса недостаточно априорных социологических конструкций и общего взгляда на некоторые характерные черты советской политической системы. Как верно отмечает Йорам Горлицкий, «одна из сложностей, связанных с доверием, состоит в том, что чем более изощренным является даваемое ему определение, тем сложнее подобрать для него эмпирическое наполнение»[334]. Изучение этого «эмпирического наполнения» и уточнение на основе реальных фактов представлений о феномене доверия, несомненно, является важной, хотя и непростой задачей. Кое-что может подсказать в этом отношении и история корпорации Павленко.

В этой книге к феномену «доверия» я буду обращаться дважды. Первый раз сейчас, когда речь пойдет о доверии покровителей и чиновников к Павленко и его организации. Второй раз в главе 4, когда будут анализироваться социальные связи в самой организации.

Итак, деятельность Павленко предоставляет многочисленные свидетельства о широком распространении в среде советских чиновников доверительных отношений и неформального взаимодействия, которое в различных пропагандистских и следственных материалах характеризовалось как «благодушие» и «утрата бдительности». Почему же чиновники, с которыми взаимодействовал Павленко, доверяли ему и принимали на веру его легенду? Какими были рутинные способы взаимодействия в различных административных структурах? Материалы следствия по делу УВС показывают наличие в советском партийно-государственном аппарате феномена сетевого доверия, которым активно пользовался Павленко, как и другие самозванцы, о которых шла речь во введении.