Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - страница 38

В сентябре 1952 года, за два месяца до раскрытия и ликвидации УВС, работы в Могилеве и Сахновщине были завершены. Организация Павленко сосредоточилась на объектах Молдавии, Украины и Тульской области. В городе Первомайске в Одесской области производилась заготовка булыжного камня, а также были заключены договоры с Первомайским горкомунхозом и директором Первомайского центрального колхозного рынка. В Тирасполе продолжались работы для винно-коньячного завода и строительство железнодорожной ветки для стеклотарного завода. В городе Калараше был принят договор на строительство внутризаводских площадок на новом консервном заводе. Такую же работу выполняли в селе Страшены и в Кишиневе на строящихся винных заводах.

До последнего момента действовала площадка в Днепропетровске в Украине. Там строились железнодорожные ветки и автоподъезды для завода № 12 угольной промышленности. В Запорожье создавали карьер для добычи камня и мастерские по ремонту автомашин. В Тульской области были заключены небольшие контракты при помощи Датуашвили[216]. В приговоре суда говорилось, что в августе 1952 года, совсем незадолго до провала организации, велись переговоры в Запорожье и Харькове о заключении новых контрактов[217]. Константинов утверждал, что в конце октября — начале ноября 1952 года уже была достигнута договоренность с трестом «Запорожстрой» на строительство шоссейной дороги. На этом объекте предполагалось организовать штаб всего УВС[218]. В общем, организация явно не собиралась останавливаться на достигнутом.

После ареста у Павленко было обнаружено удостоверение «отличника социалистического соревнования», выданное ему Министерством угольной промышленности СССР. Судя по всему, это особенно возмутило советских блюстителей политической чистоты. Покушение на высокое звание со стороны Павленко воспринималось советскими функционерами как цинизм и антисоветская диверсия. Неосторожность министра угольной промышленности, факсимиле подписи которого красовалось в наградных корочках, оценивалось как отсутствие бдительности. Однако было ли такое негодование обоснованным? Как работала организация Павленко, если абстрагироваться от ее самозванной сути? Что означала формула судебного приговора о «нанесении экономического ущерба государству»?

Следствие и суд после провала организации дали по этому поводу понятные и запрограммированные ответы, не вдаваясь в неудобные тонкости. Доходы организации автоматически считались похищенными у государства. Вопросы эффективности предприятия Павленко и выполнения/невыполнения им подписанных контрактов никого не интересовали. Сама идея экономической целесообразности частной инициативы в строительных подрядах не возникала, да и не могла возникнуть. Сравнительная экспертиза работы УВС и других аналогичных легальных организаций была невозможна. Между тем для изучения проблем советской экономики в единстве ее видимой государственной части и теневых структур такие вопросы имеют, конечно, огромное значение, даже если пока они не могут быть исследованы в должной мере.

Очевидно, что экономическую деятельность корпорации Павленко необходимо рассматривать в контексте экономического развития страны и, в частности, строительной отрасли. Как уже говорилось, в послевоенные годы, на которые пришлась деятельность УВС, восстановление и развитие экономики сопровождалось нарастанием кризисных явлений[219]. Значительные диспропорции, вызванные непомерным ростом капитальных вложений, вели к увеличению масштабов незавершенного строительства. Сама строительная отрасль, несмотря на рост механизации, также находилась не в лучшем состоянии. Своеобразным символом ее проблем были кризисные тенденции на строительных площадках МВД. Охватывая более десятой части общих объемов капитального строительства, лагерная экономика работала плохо. Она сталкивалась с многочисленными проблемами, которые можно было разрешить, лишь демонтировав саму систему принудительного труда, что и началось сразу же после смерти Сталина