— Тогда позволь мне сделать это.
— Нет.
— Ты просто идиот! Ладно, тогда не предпринимай ничего. Жди. Через месяц он умрет. Ты ведь можешь подождать месяц, Том, и тогда...
— Это тоже убийство,— устало заметил Блейн.
— Неужели ты хочешь отдать ему свое тело, Том? А как наша жизнь — твоя и моя?
— Ты считаешь, что мы сможем после этого жить как ни в чем не бывало? — спросил Блейн,— Я не смогу. И перестань спорить. Не знаю, поступил бы я так, если бы не было потусторонней жизни. Вполне вероятно, что нет. Но потусторонняя жизнь существует. И я хочу уйти туда, уладив все земные дела, заплатив долги. Если бы речь шла о единственной жизни, я боролся бы за нее всеми силами. Но ситуация изменилась. Ты меня понимаешь?
— Да, конечно,— произнесла Мэри упавшим голосом.
— Откровенно говоря, потусторонняя жизнь очень интересует меня. Мне хочется познакомиться с ней. И вот еще что...
— Что?
Ее плечи вздрагивали, и Блейн обнял жену. Он думал о разговоре с Халлом, этим элегантным аристократом-жертвой.
Халл говорил: «Мы следуем указанию Ницше: умрите вовремя! Разумные люди не хватаются за оставшуюся жизнь, как утопающий хватается за соломинку. Они понимают, что телесная жизнь — это всего лишь бесконечно малая часть человеческого существования. Отчего бы способным ученикам не перепрыгнуть через один-два класса в этой школе?»
Блейн вспомнил, каким странным, мрачным и благородным казался ему выбор Халла. С претензией, разумеется, так ведь и вся жизнь претенциозна в бесконечной Вселенной неживой материи. Халл походил на древнего японского самурая, опускающегося на колени, чтобы совершить ритуальное самоубийство — харакири, подчеркивая тем самым ценность жизни в выборе смерти.
А еще Халл говорил: «Акт смерти должен быть выше положения в обществе и хороших манер. Это доказательство благородства человека, королевский зов, рыцарский долг, его самое великое приключение в жизни. То, как он проявит себя в этом одиноком опасном предприятии, характеризует его как человека».
Мэри нарушила его размышления:
— Ты сказал «И вот еще что». Что ты имел в виду?
— А-а, ты об этом.— Блейн на мгновение задумался,— Я просто хотел сказать, что на меня оказали немалое влияние некоторые обычаи двадцать второго столетия. Особенно аристократические,— Он улыбнулся и поцеловал ее.— Но у меня, конечно, всегда был хороший вкус.
Блейн открыл дверь.
— Робинсон,— позвал он,— сейчас мы пойдем в кабину для самоубийц. Я отдаю тебе свое тело.
— Другого я и не ожидал от тебя, Том,— сказал зомби.
— Тогда пошли.
Вместе, не спеша, они стали спускаться по горному склону. Мэри несколько секунд смотрела им вслед из окна, потом пошла за ними.
Они остановились у двери кабины для самоубийц.
— Ты полагаешь, что сумеешь перебраться в мое тело? — спросил Блейн.
— Я уверен,— ответил Робинсон,— Том, я хочу поблагодарить тебя. Обещаю хорошо обращаться с твоим телом.
— Вообще-то оно не мое,— сказал Блейн.— Раньше это тело принадлежало человеку по имени Кранч. Но я привык к нему и даже полюбил. Ты привыкнешь к его особенностям. Вот только напоминай ему время от времени, кто хозяин. Иногда его так и тянет поохотиться.
— Думаю, что мне это понравится,— сказал Робинсон.
— И я так думаю. Ну что ж, желаю удачи.
— Удачи и тебе, Том.
Подошла Мэри, и ее ледяные губы в последний раз коснулись щеки Блейна.
— Что ты будешь делать без меня? — спросил он.
— Не знаю.— Мэри пожала плечами.— Чувствую себя такой опустошенной... Том, это действительно необходимо?
— Да.
Блейн еще раз оглянулся, посмотрел на пальмы, шелестящие под легким ветерком в лучах солнца, на голубую гладь моря и огромную темную гору в паутине серебряных водопадов. Затем он повернулся, вошел в кабину и закрыл за собой дверь.
Внутри не было окон и мебели, кроме единственного кресла. Инструкция на стене была очень простой. Вы просто садитесь, не спеша поворачиваете выключатель справа — и умираете, быстро и безболезненно, а ваше тело готово принять следующего обитателя.
Блейн сел, нащупал рукой выключатель и откинулся на спинку, закрыв глаза.
Он снова подумал о своей первой смерти и еще раз пожалел, что она не была более эффектной. Следовало бы на этот раз исправить ошибку и уйти из жизни, как Халл, в отчаянной схватке с охотниками на горном склоне, на закате солнца. Почему он не умрет так же? Почему он не погибнет, сражаясь с тайфуном, охотясь на тигра или взбираясь на Эверест? Почему и на этот раз его смерть будет такой обычной, банальной, ничем не примечательной?
