Когда на вершину горы опустились синие сумерки, наступил конец. Сэмми Джонс отразил очередной выпад и нанес сокрушительный удар топором. Лезвие глубоко вонзилось в бок Халла, и тот с криком полетел с обрыва. Через несколько секунд раздался звук удара.
— Заметь место, куда он упал,— произнес Сэмми Джонс.
— Он наверняка погиб,— ответил охотник с саблей.
— Скорее всего. Но нельзя считать, что мы сделали работу, пока не убедимся.
Спустившись, они нашли безжизненное изувеченное тело Халла, пометили, где оно лежит, чтобы легче было его найти и похоронить, и вернулись к особняку.
Охотники вернулись в город все вместе и весело отпраздновали удачную охоту. Во время вечеринки Сэмми Джонс спросил Блейна, не согласится ли тот принять участие в его следующем предприятии.
— В Омске у меня намечается выгодное дельце,— сказал он.— Русский дворянин хочет организовать пару гладиаторских боев. Тебе придется орудовать копьем, но это мало отличается от винтовки со штыком. Я научу тебя. После Омска поедем в Манилу; там готовится по-настоящему большая охота — пятеро братьев решили одновременно покончить самоубийством, и им нужно пятьдесят охотников для этого. Ну, что скажешь, Том?
Блейн подумал, прежде чем ответить. Охота была самым подходящим занятием из всех встречавшихся ему до сих пор в этом мире и устраивала Блейна больше всего. Ему нравилась грубоватая компания таких людей, как Джонс, их простые и трезвые рассуждения, жизнь на лоне природы, возможность действовать, ни о чем не задумываясь, не терзаясь сомнениями.
С другой стороны, было что-то чертовски бессмысленное в том, чтобы скитаться по земле в роли платного убийцы, современного варианта наемного головореза. Ему виделось что-то бесплодное в действиях ради действий, без осмысленной цели, разумного устремления, без всякого будущего. У него не появились бы такие мысли, будь он тем, кто раньше обитал в этом теле, но ведь Блейн был совсем другим. Между его сознанием и телом возникали очевидные противоречия, и не видеть этого было нельзя.
Наконец, в этом мире существовали и иные проблемы, требующие от него шагов, соответствующих его подлинной личности. Ими и следовало заняться.
— Извини, Сэмми, я вынужден отказаться,— сказал он.
— Ты делаешь ошибку, Том,— с сожалением покачал головой Джонс.— Ты — прирожденный убийца. Это единственное подходящее занятие для тебя, лучше не найдешь.
— Сейчас — пожалуй,— согласился Блейн.— Я должен выяснить, так ли это.
— Ну что ж, желаю удачи,— произнес Сэмми Джонс.— И береги свое тело. Тебе попалось очень хорошее.
— Неужели это так заметно? — удивленно спросил Блейн.
Джонс усмехнулся.
— Я немало повидал в жизни, Том. Нетрудно заметить, что у человека чужое тело. Если бы разум твой родился в этом теле, ты согласился бы охотиться вместе со мной. А вот если бы твое сознание родилось в другом теле...
— Что тогда?
— Тебе не нужно было бы становиться охотником. У тебя плохо сочетаются тело и сознание, Том. Подумай, чему отдать предпочтение.
— Спасибо, Сэмми,— сказал Блейн.
Они пожали друг другу руки, и Блейн поехал к себе в отель.
Он поднялся в свою комнату и, не раздеваясь, упал на кровать. Когда проснется, то позвонит Мэри. Но сначала нужно как следует выспаться. Планы, проблемы, мысли, решения и даже сны подождут. Он предельно устал.
Блейн выключил свет и тут же уснул.
Через несколько часов он проснулся от какого-то неясного страха. В комнате было темно. Было так тихо, как в Нью-Йорке не могло быть.
Блейн сел и услышал, как что-то двигается на другом конце комнаты, рядом с умывальником. Он протянул руку и включил свет. В комнате было пусто. И вдруг у него на глазах эмалированная раковина начала подниматься вверх. Она медленно поднялась и повисла в воздухе без всякой видимой опоры. И тут же он услышал дребезжащий смех.
Блейн мгновенно сообразил, что теперь кто-то охотится за ним, и этот кто-то — полтергейст.
Он осторожно встал с кровати и направился к двери. Висящая в воздухе раковина внезапно сорвалась с места и полетела прямо в него. Блейн увернулся, и раковина разбилась о стену.
В воздух поднялся кувшин для воды вместе с двумя тяжелыми стаканами. Вращаясь, поднимаясь и опускаясь, они двинулись в его сторону.
