Хенли вошел в здание, вызвал лифт и нажал самую верхнюю кнопку. Поднявшись на последний этаж, он уже по лесенке выбрался на плоскую крышу и направился было к западному крылу.
— В обратную сторону, — прошептал транзистор.
Хенли повернулся и пошел в противоположную сторону. Остановившись у парапета, он посмотрел на город. Белые мерцающие огни уличных фонарей вытягивались в стройные ряды, тут и там красными и зелеными точками перемигивались светофоры, кое-где радужными кляксами расплывались рекламы. Перед ним лежал его город — город великих возможностей, щедрый на обещания, которые не спешил исполнять.
Вдруг Хенли заметил, что рядом с ним еще кто-то поглощен зрелищем ночных огней.
— Прошу прощения, — сказал Хенли. — Я не хотел вам мешать.
— Вы не помешали, — ответил женский голос.
Мы не знаем друг друга, подумал Хенли. Мы всего лишь мужчина и женщина, которых случай — или рок — свел ночью на крыше вознесенного над городом здания. Интересно, сколько грез пришлось проанализировать Службе Романтики, сколько видений разнести по таблицам и графикам, чтобы добиться такого совершенства.
Украдкой взглянув на нее, он увидел, что девушка молода и красива. Она казалась невозмутимой, но он ощутил, что место, время и настроение — вся обстановка, безошибочно выбранная для этой встречи, волнует ее так же сильно, как и его.
Он напряженно подыскивал нужные слова и не мог их найти. Ему вообще не приходило на ум, а драгоценные мгновения ускользали.
— Огни, — подсказало радио.
— Эти огни прекрасны, — изрек Хенли, чувствуя себя последним идиотом.
— Да, — отозвалась девушка шепотом. — Они подобны огромному ковру, расшитому звездами, или блеску копий во мраке.
— Подобны часовым, — сказал Хенли, — что вечно стоят на страже ночи. — Он так и не мог понять, сам ли дошел до этого или механически повторил то, что пискнул еле слышный голосок из транзистора.
— Я часто сюда прихожу, — сказала девушка.
— Я здесь никогда не бывал, — сказал Хенли.
— Но сегодня...
— Сегодня я не мог не прийти. Я знал, что встречу вас.
Хенли почувствовал, что Службе Романтики не мешало бы нанять сценариста классом повыше. Среди бела дня такой диалог прозвучал бы просто нелепо. Но сейчас, на крыше-площадке высоко над городом, когда огни далеко внизу, а звезды близко над головой, это был самый естественный разговор на свете.
— Я не поощряю случайных знакомств, — произнесла девушка, сделав шаг к Хенли. — Но...
— Я не случайный, — ответил Хенли, придвигаясь к ней.
В звездном свете ее белокурые волосы отливали серебром. Девушка чуть приоткрыла рот. Она смотрела на него. Настроение, необычайная атмосфера происходящего и мягкое выигрышное освещение преобразили ее черты.
Они стояли лицом к лицу, и Хенли ощущал едва уловимый запах ее духов и благоухание ее волос. У него задрожали колени, его охватило замешательство.
— Обнимите ее, — шепнуло радио.
Действуя, как автомат, Хенли протянул руки, и девушка прижалась к нему с тихим коротким вздохом. Они поцеловались — просто, естественно, неизбежно, охваченные нарастающей страстью, как и было задумано.
На отвороте блузки Хенли заметил у нее усыпанный бриллиантами транзистор— малютку. Тем не менее он вынужден был признать, что их встреча, стихийная и роковая, доставила ему, помимо всего прочего, еще и чрезвычайное удовольствие.
На верхушках небоскребов уже зачиналось утро, когда Хенли, вконец измотанный, добрался до дома и завалился спать. Он проспал весь день и проснулся под вечер, голодный как волк. Он сидел за обедом в баре по соседству и размышлял о том, что произошло этой ночью.
Все, решительно все было чудесно, захватывающе и безупречно: встреча на крыше, а потом уютный полумрак ее квартирки, и то, как они расстались на рассвете, и тепло ее сонного поцелуя, что все еще горел у него на губзх. И все-таки его снедала какая-то неудовлетворенность.
Хенли делалось не по себе при мысли о романтическом свидании, подстроенном и разыгранном при помощи транзисторов, чьи сигналы вызывали у любовников соответствующие стихийные и в то же время роковые реакции. Спору нет. Служба поработала на славу, но что-то здесь было не так.
