— Пусть кто-нибудь составит расписание, чтобы эта обязанность распределялась на всех поровну, — предложил Харуз.
И с этими словами он ушел, чтобы решать очередную проблему из множества тех, что постоянно вставали перед командирами. Кроме того, он, как лорд-маршал, нес главную ответственность за подготовку к военной кампании.
Ясенка и Горин, как всегда, занимали апартаменты, которые постоянно числились за ними в королевском дворце в Ренделшаме. Эйфер осталась там распаковывать и раскладывать их вещи, а Ясенка присоединилась к Горину в Большом Зале для полуденной трапезы. К ее глубокому облегчению, среди собравшихся не оказалось вдовствующей королевы Исы. Вместо нее главное место на возвышении занимал молодой король Перес.
— Приветствую вас, кузина, — сказал он, приветливо кивая Ясенке. — Нам всегда приятно видеть ваше прекрасное лицо за нашим столом.
Она улыбнулась в ответ. Перес был довольно милым и вежливым молодым человеком, в отличие от своего отца, ее единокровного брата Флориана.
— Приветствую вас, господин мой, — проговорила она, низко приседая.
— Ах, не надо церемоний! — сказал король, жестом отметая все глупые мелочи. — Они меня утомляют, особенно со стороны тех, кто мне симпатичен. Скажите мне, пожалуйста, как поживает наша прелестная кузина, ваша дочь?
— Хегрин? — ответила Ясенка. — У нее все хорошо. Мы отправили ее в Ридаль, где безопасно. Но регулярно получаем известия о ней и о ее успехах в учении.
— Мне бы хотелось, чтобы она оказалась в Ренделшаме, — сказал Перес немного грустно. — Она мне тоже нравится. Очень.
— Возможно, когда война закончится, государь, можно будет устроить ее визит во дворец.
— Да. Мы пошлем за ней тогда. Нам не терпится снова ее увидеть.
Король вернулся к официальной манере речи, показывая, что теперь гостье разрешается занять отведенное ей за столом место, пока короля будут приветствовать другие.
Ясенка с радостью обнаружила, что ей отвели место рядом с лордом Ройансом. Со времени их прошлой встречи он поседел еще сильнее, но его тонкая и плоская, как лезвие ножа, фигура оставалась все такой же прямой и благородной.
— Леди Ясенка! — воскликнул он и, взяв ее руку, поцеловал. — Как хорошо вы выглядите! Избранное вами изгнание явно вам на пользу.
Она улыбнулась.
— Да, правда: мне всегда хотелось одного — вырваться из беспокойного Ренделшама.
— И быть со своим красавцем мужем. У нее загорелись щеки.
— Да.
— Он — один из самых лучших бойцов, каких мне приходилось видеть. Мне хотелось бы думать, что когда я был молод, то был таким, как он. Не то чтобы я сейчас стал немощным, учтите.
— Конечно не стали, милорд! Я очень хорошо помню, как вы отличились на Большом Турнире, совсем недавно.
К этому моменту к ним присоединился Горин. Вот-вот должна была начаться трапеза, и на блюдо перед каждым уже положили лепешку, служившую тарелкой. Горин принял от пажа мисочку с теплой душистой водой и подал ее сначала Ясенке, потом — Ройансу и только потом омыл собственные пальцы. Вытирая их салфеткой, он сказал Ройансу:
— Вы очень отличились на том турнире, сударь.
— К сожалению, я сражался против бедняги Виттерна. По крайней мере поначалу.
В улыбке Ройанса появилось почти мальчишеское озорство.
— Вы почти что убили Джакара, прежде чем чары злой колдуньи рассеялись.
— И убил бы. Вакастер лишился бы своего господина.
Ясенка вдруг заподозрила, что Ройанс, несмотря на свой почтенный возраст, решил присоединиться к армии и участвовать в боях. Надеясь, что ошибается, она спросила:
— И сколько человек вы отправили в армию Рендела?
— Пять сотен, не считая моего командования. Горин взглянул на нее, и Ясенка поняла, что это тревожит не только ее.
— Эдгард занимается сбором отряда лорда Виттерна. А вашими людьми, конечно же, будет командовать ваш молодой родич Николос?
— Эту честь я оставляю за собой.
— Но с кем же тогда я останусь здесь, в Ренделе? — жалобно воскликнула Ясенка. — Я так рассчитывала на то, что смогу часто и подолгу беседовать с вами! Мне ведь будет очень одиноко.
— Таковы времена, дорогая моя, — ответил ей немолодой лорд.
— Соображения войны порой требуют, чтобы лучшие из лучших остались в запасе, — возразил Горин.
