Взгляд не оторвался от книги, однако остановился.
— Данте спесив?
Моссо понял, что совершил ошибку.
— Я хотел сказать…
Захлопнутая книга полетела на край прилавка. Моссо еле успел подхватить ее, чуть не взвыв с досады.
— Ради бога!
«Gesta Florentinorum» стоила целое состояние, и ему пришлось заплатить за экземпляр сразу, не дожидаясь, пока его купят.
В глазах представителя Данте не мелькнуло и тени раскаяния.
— Если вы полагаете, что книга оскорбительна, вам не следовало брать ее для продажи. Я передам контракт Ковони. Верните все, что у вас осталось, и я возмещу вам три четверти. — За удаляющейся спиной возникло не меньше дюжины покупателей, испугавшихся, что книги вот-вот уйдут у них из-под носа.
Моссо легко, словно шарик ртути, перекатился через прилавок и бросился вдогонку.
— Постойте, синьорина! Я не хотел вас обидеть! Ни вас, ни вашего…
— Дайте пройти, — сухо произнесла девушка. Она была едва по грудь Моссо.
— Не ходите к Ковони. Там вам придется ждать целый месяц, пока все организуют, а спрос к тому времени упадет.
— Неужели? — Тон был ледяной.
— Я хотел сказать, возможно, упадет. Может, конечно, и не упасть, но вдруг… — Моссо собирал мох на болоте, лишь бы не упустить контракт. — А книги у них в каком беспорядке! Всем известно, что автор никогда не видит всех экземпляров, оговоренных в контракте. У Ковони копии прячут, а потом продают из-под полы, а писателю говорят, что они сгорели или украдены…
— Лучше так, чем связываться с человеком, который хает книги перед потенциальными покупателями. Дайте мне дорогу.
Моссо посмотрел на толпу этих самых потенциальных покупателей, сбежавшихся за книгой Данте и теперь не без удовольствия наблюдавших сцену у прилавка. Он должен сохранить контракт! Схватив девушку за плечи, Моссо потащил ее к прилавку.
— Послушай, детка, мы заключили договор, и у нас имеются взаимные обязательства. Я — единственный, кто имеет право торговать книгами в этом квартале, и если ты попробуешь нарушить свои обязательства, я подам на тебя в суд!
Глаза девушки затуманились — несомненно, от испуга. Очень уж грубо Моссо ее схватил. Однако она оставалась непреклонна.
— Пожалуйста, подавайте. А пока отпустите меня, или я тоже подам на вас в суд за домогательства!
Книготорговец дрожал куда сильнее девушки. Он расцепил мертвую хватку и посторонился.
— Умоляю вас, синьорина! Если я потеряю этот контракт, жена меня убьет.
Девушка только поджала губы.
— Утройте заказ и добавьте автору еще десять процентов с продаж.
Девушка дождалась, пока книготорговец энергично закивает — первый его кивок не внушил ей доверия, — и лишь тогда сообщила, что сегодня же синьору Моссо доставят новый контракт на подпись.
Моссо испустил вздох облегчения.
— Простите, синьорина.
Девушка сверлила его глазами до тех пор, пока он не убрался с дороги, позволив ей выйти на улицу. Она ускорила шаг, но вслед ей летело подобострастное: «А как забавно он пишет о жителях Сиены! Вот это остроумие!» Моссо смотрел вслед девушке, пока она не скрылась из виду. Ссора, начатая из-за гордыни, обойдется ему в кругленькую сумму. И как же не хотелось признавать, что в делах его обошла тринадцатилетняя девчонка!
— Чего глаза пялишь? — рявкнул Моссо на своего помощника. — Живо за работу! — И, сам встав за прилавок, принялся расхваливать товар: — «Ад»! «Ад» великого Данте! Только у нас, только для вас! Единственная лавка в квартале, лучшая цена в городе! Прочтите лучшую эпическую поэму со времен Гомера! Более дерзкая, чем «Одиссея», более захватывающая, чем «Энеида»! Сойдите в ад вместе с Данте, потерянным сыном Флоренции…
Свернув за угол, Антония Алагьери прислонилась к стене. Она едва дышала. Тот факт, что она одержала верх над книготорговцем, немало пугал Антонию. Матери это не понравится. Опять скажет: «Такое поведение недостойно девушки из благородной семьи». Антония откинула со лба волосы мышиного цвета (она пока не доросла до головного убора, без которого нельзя показываться на людях) и прикрыла глаза. Несколько раз глубоко вздохнув, девушка продолжала путь.
Теперь она пробиралась сквозь толпу. Сгущались тучи. У понте Веккио, у Мартокуса, Антония замедлила шаг. Статуя представляла собой останки древнего бога войны, который являлся покровителем Флоренции задолго до рождения Иоанна Крестителя. Как обычно, девушка взглянула в искаженное временем и яростью мраморное лицо бога и прошептала: «Прости их. Пожалуйста, прости их, а его верни домой».
