Оскару показалось, что он ослышался.
– Вы сказали, вас «изгнали» сюда? Как это одно дерево может изгнать другое?
– Вы когда-нибудь видели, как ветер треплет дерево? Ветки могут быть такими же гибкими, как пальцы, но гораздо сильнее. – Чтобы продемонстрировать это, дуб протянул несколько своих веток и приподнял испуганного Цезаря над землей. Потом аккуратно поставил на место.
– Нас выкопали с места, где мы росли, и передавали от дерева к дереву. Вот так и пересадили сюда – на медленное умирание вместо быстрой казни. Мы не можем как следует расти и давать поросль. Как только кто-то роняет семя, его втаптывают в землю, где оно уже не может прорасти. – Ветки содрогнулись от боли. – За свои убеждения мы обречены жить в постоянной печали. Некоторые из нашего круга уже умерли.
Ива вздохнула:
– Я до сих пор помню тот год, когда Ифрим специально облупил свою кору и черви-сверлилыцики вгрызлись в его сердцевину.
– Нам вас очень жаль, – пробормотала Макитти, – но у нас есть свои обязательства, которые мы должны выполнить. И для этого нам надо пройти через ваше королевство и попасть в другое.
Дуб не мог повернуть ствол, зато мог покачать ветками.
– Вам это никогда не удастся. Лес Зеленого королевства бесконечен и враждебен к ходячим. Вы можете войти в лес, но уже никогда оттуда не выйдете: через пару дней вы станете удобрением.
Тай сказал вслух то, о чем подумали все его друзья:
– Значит, нам нужен хороший проводник. Такой Же, как добрый Вильям, который провел нас по Оранжевому королевству.
А Цезарь насмешливо фыркнул:
– Очнись, Тай. В этом месте не найти проводника. Нам придется самим пробиваться, рассчитывая только на свои силы. – Он махнул в сторону высокого леса, преграждающего путь, и пожалел, что у него нет когтей, чтобы жест получился выразительнее. – Здесь всего лишь деревья.
Оскар погрузился в размышления о необходимой помощи Хозяина Эвинда. Он уже оказал ее дважды, сначала когда меч Цезаря чудесным образом удлинился, потом когда его приятели – бывшие кошки – превратились в призраков, растерзавших мятежные тени. Кто еще мог обладать непредсказуемыми способностями? Могло ли пение Тая породить магию? Вряд ли, решил он. Где это слыхано, чтобы колдовали с помощью обыкновенной музыки? Ну, может быть, тогда Сэм? До сих пор великан проявлял только физическую доблесть. Если его спровоцировать или как-то подтолкнуть, способен ли он на что-то большее?
Про себя он далее и не подумал. Ему не приходило в голову, что в нем самом могли дремать скрытые возможности. Он вспомнил о любимом старом коврике и о роскошной жизни, когда можно было ничего не делать, а просто лежать на спине, задрав ноги вверх и высунув язык, и нежиться на теплом солнышке. От внезапного сильного приступа ностальгии у него защемило сердце.
От тех времен не осталось ничего, кроме воспоминаний, твердо напомнил Оскар сам себе. Теперь он был человеком, мужчиной, и на нем лежала большая ответственность. Поскольку командовать группой выбрали его, ему и решать, что делать дальше. Тай, конечно, прав: им сейчас позарез нужен опытный проводник, который хорошо бы знал, какие деревья агрессивны, какие безразличны, а какие настроены дружелюбно.
Он задумчиво моргал. В конце концов, кто мог знать деревья лучше, чем собаки, у которых с ними с незапамятных времен существовали совершенно особенные взаимоотношения? Пройдя мимо ворчавших кошек, мимо молчаливо взиравшего на него Сэма и необычно задумчивого Тая, Оскар подошел к молодому платану и остановился на расстоянии вытянутой руки. Тот пристально смотрел на него. Оскар попытался вспомнить, как говорил Хозяин Эвинд, когда произносил заклинания; как он подбирал слова и подчеркивал отдельные фразы. Положив обе руки на ствол, он посмотрел прямо в глаза с деревянными ресницами и твердо сказал:
– Именем братства, которое существует между твоим родом и моим, заклинаю тебя – иди!
В лучшем случае, решил он, что-нибудь да случится. В худшем – он снова станет предметом насмешек, как и прежде. Ну, это он как-нибудь переживет.
Выслушав это неожиданное повеление, дерево заколебалось. Затем его ветки дрогнули, листва зашуршала и – ничего.
