Позади них в «Белом Осле» моги и мужчины уже и думать забыли о произошедшем инциденте. Другие завсегдатаи, наблюдавшие за ссорой, вернулись к своим разговорам за кружкой пива. И снова повисла серая, гнетущая атмосфера, время от времени нарушаемая шепотком.
Только один посетитель не остался равнодушным к случившемуся. Он сразу покинул таверну и, проталкиваясь сквозь толпу у стойки, уже сочинял в уме послание в далекий Кил-Бар-Бенид, которое он отошлет с птицей айрек. Уже давно распространился слух о том, что генералы Орды и сам колдун Хаксан Мундуруку щедро платят за любые сведения об очагах сопротивления на завоеванных землях. Конечно же, вооруженные воинственные путники, явно куда-то направляющиеся, которые во время драки поминали имя покойного волшебника Суснама Эвинда, заслуживают внимания со стороны Орды!
Кроме того, что предатель обладал острым зрением и слухом, у него оказался очень тонкий нюх. Когда драчуны сидели за столом, от них пахло так же, как и от остальных людей. Но когда они начали мутузить друг друга, таверна наполнилась сильным резким запахом собак, кошек и чего-то птичьего. Он не знал, пригодятся ли такие сведения Орде или нет, но, стараясь ничего не пропустить в надежде на соответствующую награду, он и об этом написал в своем доносе.
Как все его пернатые братья, айрек пребывал далеко не в радужном настроении, когда законопослушный свидетель привязывал к его ноге послание и инструкции. Айрек сидел на своей жерди и безразлично ждал указаний. Лицо его было таким же длинным, как крылья.
– Теперь лети, – скомандовал недавний посетитель таверны. – Быстро лети к крепости Кил-Бар-Бенид, доставь это сообщение и спеши назад с нашей наградой. С твоей доли я буду кормить тебя до отвала.
Айрек вздохнул и расправил свои крепкие серо-голубые крылья, лоснящиеся в сером свете.
– Ладно. Давно пора размяться. – С этими словами он оторвался от жерди с помощью маленьких крылышек, росших по бокам его головы, поднялся в воздух и вылетел наружу прямо через открытое настежь окно.
Охранявшие крепость солдаты, рядом с которыми приземлился айрек, решили ободрать с нежданного пришельца его замечательные перья. Их можно выгодно продать на том, что осталось от городского рынка, а ощипанную тушку сложить в общий гарнизонный котел. К счастью для них (не говоря уже об айреке, который по понятным причинам заволновался), вмешался офицер, который разбирался в современных средствах связи. Он-то и прекратил начавшееся было ощипывание и спас птицу. Выслушав рассказ айрека, он немедленно сообщил обо всем в замок, где командующие Ордой Тотумака и ужасный Хаксан устроили свой штаб.
Келкеф отвязала письмо от ноги айрека и уже подумывала о том, чтобы самой съесть птицу, причем сырую, но ее остановила Кнублиб.
– Кто же будет слать нам донесения, если пройдет слух, что мы пожираем посланцев?
– Тьфу! – Утирая зеленые сопли, свисавшие из ее чрезвычайно огромного припухшего носа, другая Мундуруку плюнула в сестру. – Это же всего лишь птица!
– Все равно, это посланец, – повторила Кнублиб и, желая разрешить спор, добавила:
– Пусть Кобкейл нас рассудит.
Когда Кобклейлу представили донесение и рассказали о возникшем споре, очень властный, но вдумчивый гоблин сразу похвалил Кнублиб за проницательность.
Так несъеденного к его большой радости айрека отослали назад с небольшим кошельком, набитым золотыми монетами в качестве вознаграждения его хозяину-наушнику. Когда же он улетел, Кобкейл, Кьераклава и Волосатый Квод стали обсуждать значимость доставленного им доноса.
– Итак, значит драчливые путники, которые упоминали этого жалкого дохлого любителя Суснама. Эвинда, воняли кошками и собаками. – У Кьераклавы зачесался нос, и она потерла его ладонью величиной с большое уродливое лицо. – Ну и что?
– Не просто Эвинда, – голос Волосатого Квода всегда звучал, так будто он говорил со дна колодца, потому что с торчащей макушки и до кончиков огромных пальцев он был покрыт зарослями грязных белых волос. Никто, даже его родственнички Мундуруку не знали, как он выглядел на самом деле. Правда, это никого не беспокоило – никто и не хотел на него смотреть. – Согласно донесению, эти чужаки называли его «Хозяин Эвинд», что предполагает не простую случайность, а более глубокую личную привязанность.
