И не в силах больше сдерживать безумный смех, клокотавший все это время в черных, как бездна, закоулках подсознания, я так жутко рассмеялся, что немногое, еще оставшееся во мне нормальным, невольно содрогнулось от ужаса. Вероятно, в психике, стойко выдержавшей все кошмары последних дней и не сломавшейся даже после встречи с ожившими мертвецами, сейчас произошел надлом. Быть распятым на жертвенном колесе в ожидании долгой мучительной смерти оказалось выше моих сил. В этот момент я как никогда близко подошел к краю пропасти, а безумие, стоявшее за спиной, жарко дыша в затылок, медленно, но настойчиво мягкими лапками подталкивало мозг к бездне, раскинувшей далеко внизу свои мрачные объятия...
— Кстати, тебя тоже вынесут с эшафота вперед ногами, — хрипло прокаркал я, охваченный очередным приступом провидения, при этом мое лицо скривилось в болезненной судороге — где-то в глубине подсознания шла ожесточенная борьба, в которой остатки здравого смысла постепенно умирали, с каждой секундой растворяясь в вихре хаоса.
— Как мило, — проворковал новый палач, подойдя на расстояние вытянутой руки, после чего широко, по-дружески улыбнулся и легко, как будто играючи хлопнул меня открытыми ладонями по ушам, так что голова развалилась на части от мгновенной вспышки страшной боли.
Манеры, скажу вам откровенно, здесь у всех были ни к черту.
— ААААААА!!! — дико взвыл я, не в силах сдерживать крик, рвущийся изнутри,
— У тебя, мой друг, слишком длинный язык, поэтому с него, пожалуй, и начнем, — вполне дружелюбно пообещало это чудовище.
— Тебе конец, — вдруг очень спокойно сказал Гарх, обращаясь неизвестно к кому.
— Полностью с тобой согласен, безухий, — оживился палач. — Одно удовольствие разделывать таких смышленых парней.
— Бессмысленно разговаривать с трупом, — без всяких эмоций закончил предложение мой напарник — и замолчал.
— В общем-то, и в этом ты прав, — подвел итог новоиспеченный исполнитель смертельных приговоров и повернулся к старику, которого только что затащили на помост. — Ну что ж, — как ни в чем не бывало продолжил он, переключаясь на новую жертву, — ты сам выбрал свой путь, так что не обессудь, начнем, пожалуй, с тебя.
Сказать что «Мерлину» крепко досталось — значит, почти ничего не сказать. Пока его тащили к эшафоту, толпа и охранники особо не церемонились — то немногое, что осталось от его лица, было обильно залито кровью, и на теле вряд ли нашлось бы хоть одно живое место, но, несмотря на все это, держался он неплохо.
— Встань на колени и положи голову сюда, — приказал палач, при этом все его показное веселье сразу же куда-то улетучилось, и он стал похож на хорошо отлаженную, равнодушную, безжалостную машину. — Ты был одним из нас, поэтому имеешь право на легкую смерть.
— Я все еще один из вас, — прохрипел старик, с трудом выговаривая слова разбитыми в кровь губами. — Поэтому у меня есть право последнего слова...
— Ты совершил слишком тяжкое преступление, — неожиданно мягко произнес палач, как будто увещевая капризного ребенка. — Поэтому я могу отказать тебе в этом.
— Можешь, — покорно согласился старик. — Если предсмертное проклятье одного из посвященных для тебя ничего не значит. Хотя это и не имеет большого значения, но кому как не тебе знать, какими могут быть последствия. — И еще, — с трудом продолжил он. — Я убил твоего предшественника специально, чтобы привлечь внимание и предупредить всех. Поверь мне, это действительно очень важно. Я пошел на крайние меры, чтобы дать этому миру последний шанс...
Какое-то мгновение они пристально смотрели друг на друга, убийца и жертва, волею судьбы встретившиеся на эшафоте, а затем палач повернулся к толпе и, опустившись на одно колено, быстро начертил рукой в воздухе какой-то знак.
Не прошло и секунды, как все замолчали, а на огромной площади стало тихо, как в могильном склепе. Старик медленно подошел к краю помоста, потом, как будто передумав, вернулся к колесу и встал почти вплотную ко мне, так что мир сузился до размеров его широкой спины.
— Я прожил достаточно, — начал он, — и поэтому не боюсь смерти. Сейчас для меня главное — благополучие семьи и рода, а они в страшной опасности. Проклятье, давно висевшее над нашими землями, сейчас обрело реальную форму...
