— А что с эльфийским-то? — поинтересовался Симон, что уже подошел к прилавку и раскрыл журнал.
— Как что? — негодующе повысил голос Странник, вырвав страницу. — Тут на целом листе диалог двух баб из трех реплик, и то — про ухаживание за мачтовой сосной, — жаловался он, комкая и отправляя себе в рот не понравившийся фрагмент. — Интерлюдия про лесное хозяйство, мать его.
— А вдруг это просто долгая аллегория такая, — хмыкнул Симон. — Ты их старые дорожные грамоты не видел. Бобина толщиной с мою руку, — говорил торговец, вписывая пару строк в журнал. — Ладно, Родя, пошли разгружать фургон, а то заговорились мы тут.
— Мне нужна комната, — резко ударил книгой об пол Странник.
Симон посмотрел на Реда, покивал и многозначительно поднял брови. Редрик, все поняв, как ему показалось, заговорил:
— У нас в кампусе лучшим номером считается судейский. Там все обустроено под стать лордам или высоким чиновникам.
Послышался скрип половиц, из заднего помещения вышел Лоуренс. Он посмотрел на Реда почти незрячим от пьяного кумара взглядом, затем хрипло просипел:
— Родя, ты вменяемый? Какой лучший номер? Кому?
Странник резко сел на кушетке и ожидающе похлопал себя книгой по бедру. Глаза Лоуренса резко стали зрячими, он выровнялся, словно струна, и четко, будто его вмиг отпустило все выпитое, стал чеканить слова:
— Не видишь разве, что за гость у нас. Широко известный факт — Странник не выносит чинуш даже на дух. Да и вот, чтиво у уважаемого. Ему световая сторона нужна. Таким гостям стоит предлагать тридцать четвертый, для аристократических пар. Там и диваны больше, и подушки мягче, — выпалил на одном выдохе Лоуренс, покраснев и выпучив глаза.
— И атмосфера романтики в интерьере, — дополнил Странник тираду Лоуренса, постучав по обложке книги. — Учись, пацан, — помахал он пальцем. — Я такой скорости реакции у рыболюда-гарпунщика не наблюдал. Будет из тебя толк, коли в отца пойдешь, — весело закончил и вошел в крыло гостиницы, опять же, через запертую дверь.
Секунд пять в магазине висела тишина. Затем все синхронно выдохнули.
— Кайзеровы жестяные портки, обошлось, — утер пот со лба Лоуренс.
— А ты зачем выходил, пап? — спросил его Ред.
— Водички хлебнуть, — сказал Лоуренс, теряя четкость выговора, будто выпитое снова напоминало о себе.
— Так я тебе у кровати попить оставил.
— Да-а-а? — удивленно протянул Лоуренс, глянув в дверной проем. — Действительно…
— Что, Рен, жажда смертельная? — спросил Симон.
— О, это ты, Луковица. Привет. Да, таки почти летальная, — сказал отец, уже успокоившись. — Ладно, утром поболтаем, Родя, помоги этому старому насмешнику, а я спать, — говорил Лоуренс, удаляясь к себе в комнату. — Странник, блин. Думал, белку поймал, — пробурчал он себе под нос, но уже еле слышно.
— Ладно, все обошлось, пошли к фургону, — сказал Симон, направляясь к двери. Редрик вышел за ним.
— Вы часто со Странником путешествуете? — спросил он.
— Нет, но сам он достаточно часто перемещается с нашими караванами — не любит порталов, — буднично ответил Симон.
— А кто их любит, — риторически произнес Ред.
Мальчик с торговцем подошли к заднему борту фургона. Сверху посередине был подвешен кристаллический фонарь.
— Ого, дорогая штука, — указал Редрик на фонарь.
— Это да.
— А чего мшистый не используете?
— Засохнет в пустыне, — ответил тот, снимая внешний засов и распахивая дверцы.
Свет фонаря попал внутрь фургона. В красноватом отсвете кристалла Ред увидел скорчившуюся, тощую, как жердь, фигуру человека в старом рубище. Парень застыл, но, когда нашарил взглядом лицо того существа, попятился и споткнулся о простыню, в которую до сих пор был завернут.
В гримасе того человека читался самый большой ужас, что может испытывать живое существо. Ред охнул, упав на зад, и стал судорожно развязывать простыню.
— Твою-то мать, — глухо буркнул Симон. — Ну, куда ты полез? Зачем с лежанки сполз?
— Нэй-нэй! — донеслось из повозки.
Редрик поднялся на ноги, и перебросив простыню через плечо, заглянул в фургон. Там лежал человек, который был одновременно и длинным, и маленьким. Руки, похожие на колодезные журавли, пытались прикрыть лицо от света.
