— Ну, просто… Да что ты, папа, в конце-то концов: я лично знакома с Жаком, мне интересно, чем он занимается…
У нее дрогнул голос. Зная все оттенки настроения дочери, Хьюстон Уорнер похолодел.
— Тедди, — спросил он, — ты часом не влюбилась в этого принца?
— Вот еще! Конечно нет! — слишком бурно запротестовала она.
— Ну и ладно, — быстро сказал Уорнер. — Влюбляться — только время терять. Свою энергию надо беречь для спорта. Будь осмотрительна, Тедди. Не отвлекайся на глупости. У тебя уже есть один друг — Огги, а больше и не нужно. Всему свое время — будет у тебя и муж, и ребенок. Но надеюсь, не раньше чем лет через десять. С одной стороны, ты еще будешь молода, а с другой…
— Папа! — не на шутку рассердилась Тедди. — Ты, как я посмотрю, распланировал всю мою жизнь!
Уорнер смутился и тут же пошел на попятный:
— Ты уж извини меня, Медвежонок-Тедди, вечно я тебя опекаю. Никак не отделаться от застарелой привычки.
Тедди насупилась.
— Так и быть, прощаю, — буркнула она.
— Слава Богу, — вздохнул Хьюстон.
Теперь, прокручивая в голове тот разговор, он понял: Тедди действительно небезразличен молодой принц, что бы она ни говорила. От этого Уорнер только укрепился во мнении, что с этими костанскими правителями нужно держать ухо востро. Он даже порадовался, что от его давнего увлечения сейчас может быть какой-то прок.
Поднявшись с дивана, Уорнер подошел к картотечному шкафу и вытащил из нижнего ящика увесистую папку. Положив ее на стол, он принялся перелистывать страницу за страницей, освежая в памяти сообщения, которые присылал ему Макс Бергсон, а потом — сменивший его репортер «Пари-матч».
«Князь Генрих, просвещенный деспот, управляет своей страной в шорах», — говорилось в одном из ранних донесений Бергсона. — «На стареющего монарха, здоровье которого, если верить слухам, заметно пошатнулось, со всех сторон сыплются неприятности. Неустойчивое финансовое положение. Нашествие иностранных инвесторов (не всегда кристально честных). Оппозиционное движение за присоединение княжества к Франции. В стране усиленно циркулируют слухи — пока ничем не подтвержденные, — будто брат князя, принц Георг, плетет сети заговора».
Далее следовали рассуждения по поводу связей Георга с греческим магнатом-судовладельцем Никосом Скуросом, который использовал свое влияние с маккиавеллиевской хитростью.
Прежде чем перевернуть страницу, Уорнер, нахмурившись, еще раз пробежал глазами последний абзац, а потом пошел дальше:
«У Георга отнюдь не безупречное прошлое, однако на протяжении многих лет княжескому семейству удавалось скрывать это от общественности. В школьные годы он оказался причастным к гибели одноклассника, который на пари решил пройтись по капоту движущегося автомобиля. Поговаривали, что зачинщиком этой затеи выступил не кто иной, как Георг, но скандал удалось замять».
Хьюстон отодвинул папку в сторону. Он узнал даже больше, чем следовало. В последнее время ему стало казаться, что тот человек, которого Тедди заметила у входа в «Клуб 21», действительно следил за ними.
Но такого не может быть, убеждал он себя. Что за навязчивая идея? Просто он как глава крупной корпорации стал слишком подозрительным — это бывает.
Прошло шесть месяцев. Тедди Уорнер вернулась в профессиональный теннис и выиграла показательный матч в Новом Орлеане. Журнал «Пипл» опубликовал ее фотографию в прыжке, с занесенной для смэша ракеткой, в короткой юбке, приоткрывающей плотные белые трусы с кружевной отделкой, которые стали ее фирменным знаком.
Кристина с завистью изучала эту фотографию, сложив руки на огромном животе.
Отшвырнув журнал в сторону, она тяжело поднялась со стула, подошла к кровати и опустилась на расшитое покрывало. По ее щекам текли слезы. Вот уже несколько месяцев ее изводили приступы тошноты; она не могла есть ничего, кроме сухих галет и фруктов.
Кристина снова и снова размышляла о своем положении. Жизнь расставила ей ловушку. Беременность. Тошнота. Существование в замкнутом пространстве. Она побледнела и осунулась, и только живот становился все больше. Даже если бы отец разрешил ей сниматься в кино — что толку: кому она теперь нужна? Но самое отвратительное — она замужем за Жан-Люком; до рождения ребенка нечего и думать от него отделаться.
