— Если повезет с погодой, съездим в Вермонт покататься на лыжах, — планировал Уорнер. — Можно пригласить Джамайку.
За последние месяцы он заметно похудел, объясняя это тем, что врач назначил ему специальную диету.
— Ты не болен, папа? — встревожилась Тедди.
— Я — болен? Что ты, Медвежонок-Тедди, я здоров, как буйвол, — заявил он. — Кстати, ты слышала, что принцесса Кристина опять снимается в кино? Она с каждым днем становится все более похожей на мать. Княгиня Лиссе была воплощением целой эпохи. По-моему, ее можно считать символом Коста-дель-Мар. Само княжество — это тоже примета прошлого, ни дать ни взять — современный Камелот.
Отец пустился в рассказы о славной костанской истории. Он особо подчеркнул, что в годы второй мировой войны княжеское семейство спасло жизни пяти тысяч евреев и участников французского Сопротивления.
— Я и не знала, что ты так увлекаешься Костой, — сказала Тедди. — Прямо ходячая энциклопедия.
Уорнер смутился:
— Надо же чем-то удивлять родную дочь.
Вечером, пока Хьюстон работал у себя в кабинете, Тедди достала пакеты с рождественскими подарками, приготовленными для отца и Джамайки, и попыталась красиво завернуть их в яркую упаковочную бумагу. Порывшись в шкафу в поисках тесьмы, она решила заглянуть в чулан, где хранились какие-то коробки, рулоны и всякая всячина, в том числе старые теннисные принадлежности Уорнера.
Почему-то ее охватило любопытство. Забыв о том, что ей понадобилась тесьма, она выдвинула ящик из картотечного шкафа, в котором были сложены давнишние письма от агентов и пожелтевшие от времени газетные репортажи с фотографиями. Губы Тедди тронула улыбка. Хьюстон в свое время был весьма напорист, причем не только на корте. Он чем-то напомнил ей Огги, любимца женщин. Прикасаясь к свидетельствам прошлого, Тедди как никогда ощущала свою привязанность к отцу.
Ее внимание привлекла картонная коробка, лежавшая в нижнем ящике, на самом дне. Вытащив ее на свет, Тедди прочла полустершуюся надпись: «Коста». После недолгих колебаний она открыла крышку.
Внутри лежали сотни газетных и журнальных вырезок. Заметки касались самых разнообразных сторон жизни княжества, но главным образом политических проблем. В них сообщалось о внутренних противоречиях, которые на протяжении многих лет раздирали карликовое государство.
Неудивительно, что отец оказался сведущ в костанской истории, подумала Тедди со странным волнением. Выходит, он с давних пор собирал эти материалы, но ни словом не обмолвился о своем увлечении.
Непонятно… У отца никогда не было от нее тайн. Почему же он спрятал эту коробку с глаз долой?
Позже, когда они сидели перед жарко натопленным камином, Тедди упомянула, что обнаружила в чулане подборку газетных вырезок. Реакция отца ее поразила:
— Ты рылась в моих вещах? — вспылил он.
— У меня и в мыслях не было рыться в твоих вещах, — ответила Тедди. — Мне понадобился моток тесьмы, но я наткнулась на старые теннисные архивы и стала их просматривать. Почему ты собираешь все, что касается Коста-дель-Мар? Раньше за тобой такого не водилось. Во всяком случае, ты никогда об этом не заговаривал. Я не знала, что и думать.
Уорнер медлил с ответом.
— Ну… это просто безобидное увлечение.
— Увлечение? Коста? Ничего не понимаю.
— А что тут непонятного? — слабо защищался Хьюстон. — Почему ты считаешь, что для меня существуют только служебные обязанности и твоя спортивная карьера? У меня есть и другие интересы, милая моя. — Он снова изменил тон. — Что же еще ты там выискала?
— Так… ничего особенного. Наверно, плохо искала, да? — Тедди рассердилась: ее задело, что отец ополчился на нее из-за кипы пожелтевших бумажек.
— Прошу тебя больше не прикасаться без спросу к моим вещам, — ворчливо ответил Уорнер.
— Папа, да что с тобой, в самом деле?!
— Больше не буду, — сдался он и рассказал ей, как несколько лет назад принц Георг дал ему унизительную отповедь в ответ на просьбу показать, где находится телефон.
По словам Хьюстона, именно тогда в нем и проснулся интерес к делам княжества. Сперва это было просто любопытство, потом оно сменилось неотвязной страстью.
