Впереди появился «Рассел» и «Кестрел» повернул, пристраиваясь к флагману.
— Сэр, — прокричал в рупор Дринкуотер. — Перед вами шестидесятичетырехпушечник. Можно брать!
Он увидел, как Троллоп махнул, давая знать, что понял.
С минуту или две куттер шел рядом с линейным кораблем, могучим, величественным и смертоносным орудием, устремляющимся на добычу. Борта «Рассела» уже были побиты ядрами, некоторые из них застряли в обшивке. Сквозь рваную дыру, соединившую два соседних пушечных порта, виднелись ухмыляющиеся рожи матросов. В море стекали тонкие струйки крови.
— Убавьте немного ход, мистер Хилл. Держитесь за кормой у линейного корабля.
«Рассел» появился на сцене, отогнав бриг одним апокалиптическим бортовым залпом. «Васандэр» снова спустил флаг.
«Кестрел» пересек кильватер «Рассела». С левого борта в смертельных объятиях сцепились два корабля, одним из которых был «Генеральные Штаты».
Внезапно из-за ведущего тяжелый бой «голландца» вынырнуло небольшое, но очень знакомое суденышко. Круто переложив руль, отчего бушприт высоко задрался в воздух, яхта устремилась на перехват «Кестрела». На ее грот-мачте реял раздвоенный черный вымпел.
О том, как Сантоне удалось убедить де Винтера предоставить ему в распоряжение эту яхту, Дринкуотер даже понятия не имел. На гафеле у нее развевался голландский триколор, но зловещее полотнище на мачте не оставляло сомнений. Дринкуотер вспомнил про раскачивающееся тело майора Брауна, о повешенных бунтовщиках с «Каллодена», о жертвах мятежа в Норе, о связи между капитаном Сантона и рыжеволосой ведьмой, содержащейся ныне в Мэйдстонской тюрьме. Его обуяла холодная ярость.
— Батарея левого борта, товьсь!
Яхта виднелась на левой скуле, поворачивая к норд-осту и сближаясь с ними. Несколько минут оба корабля продолжали идти, сокращая дистанцию.
— На румб полнее к ветру, — скомандовал Натаниэль, потом возвысил голос. — Огонь по готовности, мистер Балмен!
Почти сразу последовал первый рапорт и орудие номер два отпрыгнуло назад, вокруг него засуетился расчет, забивая новый заряд. Пока громыхали поочередно выстрелы, «кестрельцы» встречали их нестройным «ура»: в парусах яхты появились дыры. Неприятельское судно намеревалось пересечь курс куттера и угостить его продольным залпом, но Дринкуотеру пришла вдруг в голову идея.
— Руль на ветер! Выбрать грота-шкоты! Круто к ветру!
«Кестрел» повернулся, подставляя нос под удар, но произошло это раньше, чем Сантона успел подготовиться и воспользоваться преимуществом. Только два ядра из всего бортового залпа попали в цель, да и те только разнесли в щепы правую гичку.
— Батарея правого борта!
Трэвеллер махнул рукой, подтверждая приказ, и словно давая капитану понять, что внезапный маневр не застал Джереми Трэвеллера врасплох. Готовясь ударить по корме яхты, артиллерист приказал установить максимальный угол возвышения.
Но Сантона не растерялся. Яхта повернула направо, и оба корабля устремились друг другу навстречу на совокупной скорости в двадцать узлов. Пушки куттера заговорили поочередно, посылая ядра с убойной дистанции. Дринкуотер увидел, как большой участок фальшборта яхты разлетелся в щепы. Джереми Трэвеллер распорядился забить двойной заряд.
Потом послышался вой, удар, стоны и крики — это ответный огонь яхты превратил палубу «Кестрела» в кровавое месиво из раненых и убитых. Дринкуотер вскинул пистолет, целясь в высокого человека, стоявшего недалеко от румпеля яхты, и выстрелил. Пуля прошла мимо, противник невозмутимо приподнял шляпу и улыбнулся. Натаниэль выругался, но остался холоден как лед — он обдумывал рискованный, безумный план, лежащий за пределами страха. Он отдался на волю провидения, стал заложником изменчивой фортуны и давно забыл про данное Элизабет обещание. Элизабет была частью другого мира, не имевшего ничего общего с этим тусклым и ужасным октябрьским днем. На палубе стоял не тот Натаниэль, которого знала Элизабет — это был человек, захвативший французский люггер и безжалостно пресекший назревавший бунт. Это был жестокий капитан, обрекающий своих людей на смерть, и делающий это с рассчитанным умением.
