Что бы там не происходило, генералу нужно было встать для доклада. Но над бравым воякой стоял Гур и накладывал на поднос посуду. Генерал ждал, лакей на правах королевского любимца не торопился, а у Киса лопнуло терпение.
– Ты что, генерал, заснул, что ли?
– Я так не могу, едрёнть. Лакей держит перед моим носом свой мерзкий поднос.
– Как сказать, – Гур даже бровью не повел, – может, это его превосходительство лезет в мой пока еще чистый поднос своим... кхе, кхе... носом.
– Какой там чистый, – ерепенился генерал, – с него капает на мою парадную форму.
– Ваше превосходительство, – не сдавался Гур, – вы ошибаетесь. Это из вашего носа капает на мой поднос.
– Вы меня совсем затрахали, черт побери, – сморщился король как от зубной боли. – Что там за капли в конце концов?
– Вроде бы от горчичной подливы, – высказал предположение разодетый во все ордена генерал.
Гур по-прежнему стоял перед ним с подносом.
– А я вам говорю, ваше превосходительство, при таком насморке и отсутствии платка парадную форму не надевают.
Король стукнул кулаком по ручке трона.
– Генерал, после разберетесь, у кого капает. Начинай доклад.
– Я-то разобрался, ваше величество. Не будь он вашим любимым ублюдком, я хотел сказать лизоблюдом... Ладно, молчу. Но все же я не могу начать, пока на меня капают. Особливо на боевые награды. Мне это мешает.
– А для кого-то и град пуль не помеха. – Король вздохнул. – Плох тот генерал, который боится горчичного соуса.
– Вы про меня, ваше величество?
– Я говорю «тот генерал», терпеливо пояснил Кис. – Сам теперь смотри: ты – тот или не тот.
– Я не тот, – решительно произнес генерал.
Он рывком поднялся с места, задев руку лакея. Поднос полетел вниз, и горчичная подлива щедро окропила всех, кто сидел за столом.
– Ваше величество, – не обращая внимания на происшедшее, начал генерал, – разведка донесла, что в армии лягушек совсем нет зерна. Они едят комаров.
Король благосклонно кивнул.
– Это хорошо. А что у нас, главный советник?
Сунув в карман бумажную салфетку, которой безуспешно пытался оттереть только что приобретенные пятна, советник встал.
– Зерна мало, – сказал он, – но мы еще не дошли то того, чтобы питаться комарами.
– Что значит мало? – спросил король.
– Осталось лишь несколько...
Король не дал договорить.
– Как?.. Лишь несколько мешков?
– Лишь несколько зерен, ваше мышиное величество.
Король было сник.
– Это плохо, – проговорил он упавшим голосом. Но тут же взял себя в руки. – Немедленно закупите за границей. Казначей, распорядись насчет денег.
– Но и денег у нас, ваше мышиное величество... – нежным голосом скопца ответил казначей и печально развел руками.
– Тоже мало?
– Не осталось совсем.
– Куда же они делись?
– Это проблема пусть вас не волнует, ваше величество, – вмешался главный советник, – Над ней сейчас бьются видные специалисты.
А казначей потихоньку выбрался из-за стола, отошел в сторонку и вполголоса запел:
Я истину усвоил с давних лет:
Главнее денег ничего на свете нет.
Пускай в крови они, пускай они в пыли,
Их любят нищие, их любят короли.
Когда у вас хрустящие в руках,
Ну, это словно солнце в облаках,
Все рады вам, все вам кричат: привет!
Но не заметят вас, когда у вас их нет.
На них вы можете купить хоть целый мир.
Приобрести из мрамора сортир.
Купить любовь, купить машину и судью...
Но для чего про это все я вам пою?
Когда вам скажут: счастья в жизни нет,
Не слушайте притворный этот бред
И не ищите счастье всюду днем с огнем,
Оно лежит в бумажнике моем.
Казначей пел свою песенку, а Кис думал о финансовых трудностях, постигших Мышландию. И похоже, он кое до чего додумался.
– Послушайте, – сказал король, – пока специалисты бьются, продайте несколько танков и на вырученные деньги купите зерно. Кому выгоднее продать, советник?
– Лягушкам, конечно. Они в них нуждаются больше всех. Я правильно говорю, генерал?
– Так точно. А еще они нуждаются в самолетах и бомбах.
– Это хорошо, – заметил король. – Вот и продайте им. Только сорвите куш покрупнее.
– А с чем я останусь? – насупился генерал.
– Возьмете напрокат, – съехидничал казначей. – А деньги – после победы.
