– С чего бы?
– Как же! Опять пировали. Мочи нет. Что ни день – праздник. Наелся, как удав. Красота!
– В магазинах пусто, а во дворце столы ломятся. Красота, твою мать. – Кукушка шмыгнула носом и далеко сплюнула.
– Холодно, что-то. У меня насморк начинается, а истопник дрова экономит, ворюга.
На последнее замечание Гур не отреагировал, потому что истопник приходился ему двоюродным братом, но сонливое состояние отошло, и лакей, припоминая вчерашний день, с удовольствием произнес:
– Его мышиное величество король Кис IV награды раздавал.
– И тебе перепало?
– Спрашиваешь! Медаль «За неоценимые услуги» пятой степени. – Он поправил галстук на своей лакейской манишке.
– Да ну? – Акулина опять сплюнула.
– Вот так вот. Кстати, почему тебя не было? – Лакей холодно прищурился. – Должна была присутствовать.
Но Акулина и глазом не моргнула:
– Я отпрашивалась у господина главного советника... по важным делам.
– Понятно: к чужим гнездам летала подбрасывать яйцо. Шучу, шучу. Не сердись. Дураку понятно, что ты давно уже не можешь заниматься подобными глупостями. У тебя только важные дела. Вся в делах.
– Зато ты бездельник, – ответила кукушка, не удостоив лакея взглядом. – И все вы тут бездельники один к одному. Страна серокожих бездельников.
Гур считал себя верным подданным короля, невероятно верным, и такого диссиденства стерпеть не мог.
– Но-но! – Он постарался придать своему лицу разгневанное выражение. – Да как ты смеешь! Гнусные поклепы на наш строй, на великое королевство. – И поглядев по сторонам, он закричал: «Эй, Кир, где ты? Проснись, Кир!»
И еще один лакей, тоже мнивший себя любимцем его величества, приподнялся с какого-то непонятного сооружения возле стола, сбросил нечто похожее на покрывало и, потянувшись, встал.
– Чего шумишь? – тускло посмотрел он на Гура. – Я так чудесно спал на королевском троне, а ты вопишь, словно тебя режут.
– На троне? – мелкая верноподданическая дрожь охватила Гура. – Несчастный, ты забрался на королевский трон?!
– И что? – спокойно отозвался Кир. – Если б я на него днем садился – другой разговор. А ночью-то полежать – подумаешь. Я его разбираю, как раскладушку. Гляди – раз, два и готово. – Он быстро сложил трон, придав ему обычный вид, сдул с сиденья обрывок нитки.
– Может, ты будешь и корону по ночам надевать? – с холодной издевкой проговорил Гур.
– Не буду. В ней спать жестко.
– У вас одно на уме – спать, спать. Лентяи. – Снова шмыгнула носом Акулина и прокричала: – Ку-ку...
– Погоди!.. – Замахал на нее руками Гур. – Если помолчишь, дадим вкусненького. – Он пробежал взглядом по столу. – Салат из шампиньонов. – Попробовал, выплюнул. – Тьфу!..
– Паштет из печени скворцовой. – Поспешил на помощь к нему Кир. Но, отведав с ложки, также выплюнул. – Тьфу!..
– Мясо белое куриное в ореховом соусе со специями, – провозгласил Гур, но пожевав, сморщился: – Тьфу!.. Послушай, Кир, – спросил он, задумавшись, – почему все так быстро прокисает в нашем высоко развитом мышином королевстве?
– Потому что здесь кислый воздух, – ухмыльнулась Акулина.
– Это почему же он кислый? – замер Кир, как лягавая собака на стойке.
– А потому, что вся жизнь у вас кислая.
– Ты что мелешь, старая!.. – Зашипел Гур. – Король прикажет тебе отрубить голову.
– В два приема, – добавил Кир.
И оба лакея запели такую песенку:
Мы любим есть, мы любим пить,
На всех мы любим доносить.
И даже с совестью своей
Играем в прятки.
Кто что сказал, кто что спросил,
Кто как моргал, кто как смешил.
Мы сразу королю донос
И все в порядке.
Не смотрит Гур, не смотрит Кир
На ваше званье и мундир,
И потому должны вы
Действовать с оглядкой.
Кто что сказал, кто что спросил,
Кто как моргал, кто как смешил,
Мы сразу королю донос —
И все в порядке.
– Веселая песенка, – оценила Акулина. – Гур, а что ты все время любуешься перстнем, словно только что украл его?
– Не каркай. Я взял его из шкатулки.
– Из чужой?
– Ишь, перья вздыбила. Как может быть чужая шкатулка в доме, где я живу?
– У тебя – дом?
– Погляди, Кир, как она буркалы вытаращила, умора.
Акулина встряхнулась, обронила перо. Сказала:
– Да ты порядком заложил за галстук.
