Однако семейные советы собирались все реже по мере того, как мадемуазель Клотильда росла, а Жафрэ все больше сближался с многими известными и уважаемыми людьми. В круг его друзей входил доктор Самюэль, любимец обитателей Сен-Жерменского предместья[8], мэтр Изидор Суэф, нотариус, помогавший вести дела обладателям крупных состояний, граф де Комейроль, который, несмотря на свой титул, вкладывал немалые средства в промышленность, и несколько дам, в том числе – красавица графиня Маргарита дю Бреу де Клар; приятельствовал Жафрэ и с аббатом, а еще – с господином Бюэном, начальником тюрьмы де ла Форс, одним из самых честных и самых уважаемых людей Марэ.
Конечно, новость о предстоящем замужестве мадемуазель Клотильды в приходе узнали не от кухарки Мишель и не от лакея из «Птичьего дома», и тем не менее все горячо обсуждали эту животрепещущую проблему, можно сказать, с того самого дня, как о ней зашла речь в особняке; нам известно совершенно достоверно: в квартале между Ратушей и площадью Бастилии вопрос о замужестве Клотильды весьма взволновал две-три сотни молодых девиц и взбудоражил их почтеннейших матушек.
Разговоры продолжались не менее полугода, как вдруг распространился слух, что господин граф де Комейроль и мэтр Суэф выловили для питомицы Жафрэ преогромного кита. Конечно, когда за дело берутся такой нотариус и такой аристократ, подобной добыче удивляться не приходится. Все окрестные девицы поначалу понадеялись, что это какой-нибудь Жан-Дурачок из страны Дырляндии, но вот принц приехал с первым визитом – и обитательницы квартала Марэ прикусили язычки. А что поделаешь? Глядя на солнце, не скажешь, что это – кастрюля!
К Клотильде явился принц, причем самый настоящий.
И что еще обиднее, он был очарователен; возможно – немного слишком серьезен, но очень, очень мил!
И прикатил этот принц не откуда-нибудь из Валахии или России, где всяких князей хоть пруд пруди; он происходил из дома де Клар и носил чисто французское имя – Жорж де Сузей – плюс титул, плюс двадцать пять лет от роду, плюс не знаю уж сколько сотен тысяч ливров ренты.
Все девицы на выданье просто заболели от зависти.
Прошло три месяца, и ослепительный блеск жениха несколько потускнел в унылых потемках Марэ; теперь соседи обсуждали свадебные подарки, которые получила мадемуазель Клотильда.
А вам ведь и самим отлично известно, что значит обсуждать чужие свадебные подарки: тема животрепещущая, зудит, как комариный укус, – что кладут в корзинку, что из нее вынимают? Ах, это чудесное, болезненно мучительное перечисление всех вещей, предназначенных для другого человека, – ошибки, оговорки, преувеличения, преуменьшения… Ревнивые преуменьшали размер корзины, завистливые преувеличивали.
Позже пополз еще один слушок, выскользнув как раз из этой самой свадебной корзины, и облачко тумана вокруг хорошенького личика мадемуазель Клотильды несколько рассеялось. Ведь низкое происхождение семейства Жафрэ делало, казалось бы, совершенно неправдоподобным брак малышки с принцем. И нате вам!
Однако выяснилось, что Жафрэ тут вовсе ни при чем и мадемуазель Клотильда дождалась счастливой развязки, как героиня драмы из театра на мосту Сен-Мартен. Девушка оказалась богатой наследницей. Стало известно, что она… Но не будем торопить событий.
И тут вдруг принц перестал ездить к невесте. Такое случается, сами знаете… Женихи, они иногда пропадают так же внезапно, как и появились. Три месяца ни слуху ни духу! По кварталу пронесся вздох облегчения, все уже надеялись, что принц исчез навсегда, и вдруг – пожалуйста: у Жафрэ корзина с подарками! В общем, вышло большое огорчение, и все опять как-то приуныли.
И какая корзина! Охарактеризовать ее можно было одним-единственным словом: непозволительная!
Но на этом свете, слава Богу, самому ужасному огорчению всегда сопутствует хоть маленькое, да утешеньице. Удар, нанесенный жителям квартала свадебной корзиной, был несколько смягчен очередным слушком, ходившим сперва робко и опасливо, но очень скоро выросшим в прекрасную полноценную сплетню. Одним словом, говорили, что видели, как мадемуазель Клотильда выскальзывала вечером из дома одна – и не раз или два, а довольно часто. И выбиралась она из особняка не через главные ворота, а через маленькую калитку в ограде сада, ту, что ведет на пустырь со снесенными домами. А на углу возле тюрьмы девушку поджидал фиакр.
