Я пререкалась с ним в машине скорой помощи, а он все сносил без колебаний. Перед глазами вертелся калейдоскоп — Сашкино лицо, окно, деревья, опять Сашкино лицо. Закрываю глаза и слышу:
— Только не отключайся.
— И не подумаю. У меня все хорошо, — в горле пересохло и першит, — воды, пожалуйста.
Воды у врачей не оказалось. Тогда Саша потребовал остановить машину возле магазина. Принес бутылку воды, и, приподняв мою голову, приложил горлышко к губам. Я пила жадно, проливая жидкость на одежду, потом нащупала Сашкину руку, сжала ее и ненадолго отключилась.
В больнице меня осмотрели. Сашка все это время дожидался вердикта врачей, и только когда узнал, что моему здоровью ничего не угрожает, отправился по своим делам. А на следующий же день ворвался в палату с букетом лилий, которые, к несчастью, пришлось отдать санитарке, так как у моей пожилой соседки по палате обнаружилась на них аллергия. А после всегда приходил с розами: мелкими, крупными, алыми, розовыми и даже мятного цвета. Я еще тогда смеялась, что удачно гармонирую с цветами, лежа в больничной пижаме мятного цвета.
За две недели моей госпитализации Александр не пропустил ни единого дня, чтобы не появиться у меня. Он признался, что самый первый раз посетил меня в больнице только из вежливости. Просто хотел увидеть своими глазами, что все хорошо. Мы разговорились. И разговор вышел настолько непринужденным, что оба почувствовали, будто знакомы уже давно.
«Это твой голос свел меня с ума», — в пылу признавался Саша.
«У меня просто отличная дикция. Как никак, учитель английского», — отшучивалась я.
И он стал ко мне захаживать. Сначала мы болтали в палате, потом стали прогуливаться в больничном сквере. И только букет роз в его руках всегда оставался неизменным.
— Саш, хватит тратиться на цветы! Ты что — миллионер? Мне их уже некуда ставить — по всей палате расставлены. Хоть цветочный магазин открывай, — сетую, когда вижу в дверном проеме скромно улыбающегося мужчину с огромным букетом белых роз.
На самом деле мне приятно получать цветы, просто неудобно создавать человеку дополнительные траты. Розы поднимают мне настроение, а их аромат заглушает едкий больничный запах.
— Но не приходить же мне с пустыми руками, — неуверенно улыбается мужчина.
— Фруктов лучше бы принес, — буркнула себе под нос моя соседка по палате тетя Галя.
Но Саша услышал и смутился. И на следующий день принес большую корзину экзотики. В ней лежали манго, и папайя, и личи, и еще какие-то неизвестные мне ядовитого цвета фрукты. Тетя Галя расплылась в улыбке. Она уже знала, что большую часть всего этого великолепия я отдам ей.
— Какой у тебя мужик хороший, Аленка! И цветы таскает, и корзину вон какую дорогущую припер. Хватай его зубами, пока прохвостка Машка не увела, — предостерегла тетя Галя, когда Саша ушел.
— Какая еще Машка? — лениво интересуюсь, не переставая листать яркий журнал и грызть сочное яблоко.
— Санитарка, молодая которая. Давно уже хахаля себе ищет, да все никак не найдет. С претензией барышня — богатого ей надобно. Только где ж их, богатых, сыщешь-то днем с огнем? А тут, надо же, сам пришел в больничку. Какой подарок судьбы! Видела я, как она торопливо марафетилась, губищи красной помадой мазала, когда Сашку твоего издали заприметила. Так что смотри в оба, мое дело предупредить.
— Хорошо, теть Галь, — смеюсь в ответ.
Вот ни на секунду не поверила, что какая-то Машка с красными губами уведет у меня мужика. Тем более Саша никакой не мой мужик, а мы просто общаемся.
— Ты бы его поцеловала хоть разок, одними разговорами сыт не будешь. Мужик-то надеется, а ты его френдзонишь, — громко добавила женщина.
Я удивилась словечкам, которые имела в своем лексиконе простая женщина из пригорода столицы, но задумалась над ее словами. Саша мне нравился. Он такой обходительный, сдержанный, внимательный. А впрочем, кого я обманываю? Клюнула-то на его внешность. Высокий, спортивный брюнет, в глаза его карие можно часами смотреть и любоваться. Если и существует на свете идеальный мужчина, то он выглядит в точности, как Саша. По крайней мере, для меня.
