Мысли о жене заставили Эстрила поморщиться от боли. Ладонь, на которой лежал талисман, сжалась и разжалась. Острые углы оставили на коже несколько красных точек.
Его расчеты оказались правильными — через двое суток на горизонте замаячили островерхие крыши Шингвы. Путешествие прошло успешно. Только на одной из станций пришлось устроить скандал и даже стучать грамотой с печатью Сената по столу начальника станции, сразу не предоставившего свежих лошадей. Лошади тут же были выпряжены из кареты другого путешественника.
Итак, рано утром Эстрил ступил на древние плиты мостовой перед зданием Сената. Над башней с часами полоскался по ветру черный флаг с изображением айона — белоснежной птицы с красным хохолком, государственного символа Аникодора. Площадь была еще пустынна: солнце только-только позолотило башни и купола, вздымавшиеся над столицей. Но в переулке промаршировала целая тиенда — десятка — трогов, зябко кутавшихся в кожаные плащи. Весна здесь, на Севере, вблизи гор, чуть-чуть запаздывала; дул холодный ветер, а на газонах сквозь прошлогоднюю рыжеватую траву еще не пробились новые ростки. Велев вознице отправить его сундук в гостиницу «Гордость Шингвы», Эстрил поднялся по широким ступеням и распахнул тяжелые двери, окованные темным железом.
Первый раз Эстрил оказался в этом величественном и мрачноватом здании, когда ему исполнилось двенадцать лет. По рекомендации Стратола его взяли в особую школу при Сенате — здесь учились мальчики, способные к самым разным наукам. Конечно, их происхождение вряд ли позволяло надеяться на магический жезл, но Сенат, тем не менее, рассчитывал извлечь из них пользу. Решение о поступлении в школу каждого нового ученика принималось всем составом Сената.
Эстрил до сих пор помнил свои ощущения в тот день. Каким маленьким и незначительным он себе казался! Робкие шаги мальчика гулким эхом раздавались под сводами. Серый полированный камень под ногами пугал своим блеском и чистотой. У зала заседаний словно не было стен — таким огромным он казался. Одиннадцать суровых лиц обернулись к нему, когда он остановился посередине мозаичного круга. Голоса сенаторов, утверждавших его поступление в школу, могли принадлежать только великанам…
И даже сейчас, не однажды побывав в этом здании, добившись одобрения сенатора Ярвига, Эстрил по-прежнему чувствовал себя здесь ничтожным и жалким.
Сенатор Ярвиг встретил его в своем кабинете. Невысокий, склонный к полноте, он производил впечатление простоватого и добродушного человека. Однако Эстрил прекрасно знал, что это не так: перед ним был маг Земли и самый умный политик в Сенате.
— Рад, господин Эстрил, что вы не заставили себя ждать, — Ярвиг слегка поклонился в знак приветствия и махнул пухлой рукой в сторону кресла, приглашая сесть. — Надеюсь, усталость после долгой дороги не помешает вам внимательно выслушать все, что я скажу.
— Я вовсе не устал, господин сена… — из вежливости солгал Эстрил.
— Прекрасно, — прервал его на полуслове Ярвиг. — Мне предстоит изложить вам задание небывалой важности. И учтите: от того, насколько вы будете сообразительны, исполнительны и решительны, зависит будущее нашей страны.
Эстрил оторвал спину от кресла и расправил плечи, подчеркивая свою готовность слушать. Сенатор вышел из-за письменного стола, на котором были разложены карты, и, набросив на плечи поверх длинной темной туники плед с мелким красным рисунком по коричневому фону, принялся расхаживать по кабинету, не глядя на Эстрила. Он как будто размышлял вслух.
— Аникодор… Когда я произношу это слово, вновь и вновь осознаю ту честь, которая выпала на мою долю: быть сенатором столь великой страны. Разве от этого не может не охватить священный трепет? Уверен, что подобное чувство испытывает каждый гражданин — и великий маг, и землепашец. Многие века наша страна оставалась последним и единственным оплотом цивилизации на планете, охваченной хаосом. Когда Звезды покинули мир, эра процветания для нас только начиналась. Теперь, когда земля перестала давать нам дармовые блага, оказался востребованным труд крестьян, ремесленников, торговцев. Все довольны, сыты, счастливы и благодарны судьбе за то, что родились на Аникодоре.
