— Вне всяких сомнений, — сухо отозвался Арни. — Однако мне хотелось бы знать, что произошло в твоей семейной жизни. — Он шагнул к ней и остановился, нахмурившись. — Источник новостей из Сноувилла пересох после того, как родители переехали в Сиэтл. Я купил им там дом. Но поначалу до меня доходили сведения, что ваши с Робертом дела идут неплохо.
Да, семья О'Грэди так, вероятно, и считала. Они были лучшими друзьями ее родителей и преданными партнерами по карточному столу. Обычно бридж настолько поглощал их внимание, что взрослые уже не замечали происходящего под самым носом. Именно их поглощенность картами и привела к тому, что она и Арни проводили много времени вместе, невзирая на разницу в возрасте. Оба росли с ощущением, что представляли для родителей не более чем досадную помеху для столь важного процесса, каковым была игра в двойной бридж.
Но Арни всегда обладал умственной закалкой, позволявшей ему посмеиваться над бездумным равнодушием родителей. Это была его семья, и он воспринимал родителей такими, какие они есть. Но он испытывал сочувствие к маленькой девочке, которой не хватало его врожденного инстинкта выживания, и старался вселить в нее ощущение безопасности и уверенности в себе. Пока она оставалась ребенком, смотревшим на него с немым обожанием, их отношения были основаны на взаимной привязанности. А потом, когда она вступила в подростковый возраст, все разительно изменилось…
— Фейс! — позвал Арни. — Проснись!
Она вздрогнула.
— Ты что-то сказал? Ах да, ты хочешь знать обо мне и Роберте.
— Иначе не стал бы и спрашивать. Хочешь верь, хочешь не верь, Фейс, но временами я думал: как ты там, чем живешь. Пожалуйста, просвети меня.
Он стоял на расстоянии вытянутой руки, широко расставив ноги и заложив большие пальцы рук за ковбойский пояс. И ей внезапно показалось, что последних семи лет жизни как бы и не было. Почти не было… Арни по-прежнему считал, что вправе приказывать ей, — и в этом не было решительно ничего нового. Однако что-то неуловимо изменилось. Он казался выше, еще мужественнее, и она ощущала его присутствие, как никогда раньше. Тогда он был ее старым другом и защитником… В прежние времена, когда у нее в животе словно что-то проваливалось, едва Арни входил в комнату, она обычно грешила на несварение желудка.
Но сейчас никакого несварения быть не могло.
— Так как же? — произнес он требовательно, тоном, который врезался ей в память, и Фейс мгновенно ощутила себя десятилетней девочкой, выскользнувшей из дома в темноте, пока их родители разыгрывали очередную партию в бридж.
С каждой секундой вид у Арни становился все более нетерпеливым, он указал Фейс на стул.
— Присядь, — сказал он. — И рассказывай.
От усталости и волнения ноги совершенно не держали Фейс, и предложение сесть пришлось кстати.
— Умница. — Одобрительно кивнув, Арни занял ее место у окна. Ей бы хотелось, чтобы он этого не делал, потому что свет неоновой рекламы на улице создавал вокруг его головы сияющий ореол. Из-за этого он выглядел опасным, каким-то дьяволом.
А тот молча ждал, пока она заговорит.
— Роберт женился на мне лишь потому, что его дядя узнал о моей беременности, — сказала она безжизненным тоном.
Арни нахмурился.
— Фейс, я не дурак. Люди редко женятся с целью доставить удовольствие своему дядюшке.
Фейс прикрыла глаза.
— Бывает — если у дяди много денег, и взгляды его чертовски старомодны.
— Но эти два качества не всегда идут рука об руку, скорее наоборот.
Ей хотелось сказать: «Вам лучше знать, мистер Большая Шишка», но она прикусила язык.
— Гейлорд, дядя Роберта, сказал, что лишит его наследства, если он обесчестит девушку, — устало пояснила она, удивляясь тому как такая застарелая рана все еще в состоянии причинять боль. — Он был уже немолод, хотел распорядиться наследством, и племяннику ничего не оставалось, как сделать хорошую мину при плохой игре и жениться.
Арни скривил губы.
— Вполне могу себе представить. Я и сам был в аналогичной ситуации.
— О чем ты? — не поняла его Фейс.
— Я имел в виду хорошую мину при плохой игре.
— Это не было твоей игрой, — успокоила она. — У тебя не было причин приносить себя в жертву.
