Он вытянул длинные ноги так, что его правое колено слегка коснулось бедра женщины.
— Мне-то кажется, что твое самолюбие ничуть не пострадало, — сказала она, сдвигая колени.
Он рассмеялся.
— Да? Интересно, почему?
Фейс не ответила. Он отлично знает почему. Перед ней волевой и упрямый мужчина, но это еще не означает, что он вправе ожидать такой же крепости от нее.
Уставившись на коричневатый ковер, так похожий на тот, что был в отцовском доме, Фейс вспоминала, как, демонстрируя свой характер, выражала стихийный протест против того, что считала родительским равнодушием. Еще будучи подростком, она стала носить кричащую одежду, устраивала дикие вечеринки с целью всех шокировать, начала курить… Словом, дело едва не дошло до полиции.
Арни, приходивший в ярость от этих выходок, делал все, чтобы наставить ее на праведный путь. Однако прошло совсем немного времени, и из друга-защитника он незаметно превратился во властного зануду. Правда, когда возникла нужда, ей и в голову не пришло обратиться к кому-то еще…
Когда она рассказала ему про Роберта и ребенка, он лишь яростно выругался и бросил, что в таком случае сам на ней женится.
— Это единственный способ уберечь тебя от бед, — отрезал он в ответ на ее слабые попытки что-либо возразить.
Фейс не сомневалась в нем. Но и замуж за него не хотела. Однако отец умер, а семейный врач сказал, что больную мать ждет та же участь, как только она узнает, что незамужняя дочь беременна! У дедушки своих забот хватало — он неудержимо старел. И самое главное — следовало позаботиться о будущем ребенке.
В конце концов победила привычка с детства поступать так, как велит Арни. И она неохотно, с чувством легкой вины согласилась на брак, который, конечно же, был более нужен ей, чем ему.
— Что с тобой? — Голос Арни снова прервал ее воспоминания. — Думаешь, не нанесла ли ты удар еще по чему-то, кроме моего самолюбия? — спросил он. — Да я бы тебе не позволил. Хотя, помнится, ты однажды попыталась дать мне в нос.
— Только потому, что ты зажал меня, как в тиски, и пытался сунуть под холодный душ, — возразила Фейс.
Странно, именно сейчас ей остро захотелось принять холодный душ. Потому что одно прикосновение Арни вызывало огненные волны, бегущие по рукам, спине, по всему телу.
— Но тогда ты его вполне заслужила, — дружелюбно напомнил он. — Разве не ты решила сыграть шотландские марши в три часа ночи, используя мусорные контейнеры вместо барабанов?
— Вместо цимбал, — поправила Фейс.
— Нечего придираться к словам. Ты представляла собой угрозу для общества и прекрасно это знала.
Фейс подняла усталые глаза. Слова-то были строгие, колючие, — все, как обычно. Но что это за легкая дрожь пробегала в уголках его рта?
— Наверное, — нехотя согласилась она. — Но ты спасал общество от меня. — Она решила, что дрожь ей померещилась, и добавила: — Теперь-то я совсем не такая.
— Прекрасно, — улыбнулся он. — Значит, можно без опасений отправиться с тобой в кафе к Клайду. Поднимайся и пошли, пока он не закрыл свое заведение. Кстати, где твоя куртка?
— В ванной.
— Понятно. — Он прошагал по комнате, а через пару секунд она услышала приглушенное ругательство: — Черт, куртка мокрая — хоть выжимай. — Да эта штука столь же водонепроницаема, как кружева!
— Я не ожидала, что пойдет снег. К тому же была за рулем.
— Понятно. Где же твоя машина, твой багаж?
Фейс вздохнула. Она знала, что рано или поздно придется рассказать о преследующих ее бедах. Арни и так уже, вероятно, посчитал ее слегка задержавшейся в умственном развитии, а теперь и вовсе утвердится в своем мнении.
— Моя машина в гараже Хьюго, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. — И весь багаж в ней.
Он покачал головой.
— Ну так надо привезти его.
— Не получится. Хьюго ушел на вечеринку. Гараж закрыт.
Брови его поползли вверх.
— Ты уверена?
— Да. Он сказал мне, что закроется в пять. Я собиралась взять машину у Этты, чтобы съездить за вещами, но тут как раз разыгралась метель, и у них еще ветрянка…
— Понятно, — мрачно сказал Арни. — Ты забыла. Удивительно, удивительно! — Он с укоризной покачал головой. — А что с машиной?
