В тюремной камере на маленьком некрашеном, лишь гладко обструганном столике горели две свечки. Марии Антуанетте удалось выпросить их у своих неутомимых надзирателей, а ещё перо, чернила и двойной листок бумаги. Такой милости удостоилась самая важная в стране заключённая перед казнью. Она писала последнее прощальное письмо золовке Елизавете, которую с ней уже давно разлучили, писала размашистым почерком, твёрдой рукой: «16 октября, 4 с половиной часа утра.
Вам, сестра моя, пишу я в последний раз. Меня только что приговорили к смертной казни. Но не к позорной — она выносится лишь преступникам, — а к другой, более счастливой, ибо она предоставит мне возможность соединиться с Вашим братом. Невинная, как и он, я надеюсь проявить на эшафоте ту же твёрдость духа, которую проявил и он в свои последние мгновения. Я спокойна, как спокойны бывают люди, когда совесть их не беспокоит. Мне глубоко жаль покидать моих бедных детей, ведь я жила только для них, и Вам это известно лучше других...
Не знаю, дойдёт ли моё письмо до Вас. Передайте им обоим моё благословение... Пусть мой сын никогда не забывает последних слов своего отца, которые я здесь повторю особенно горячо: пусть он никогда не позволит себе мстить за нашу смерть...
Я умираю, исповедуя римско-католическую веру, религию моих отцов, в которой я была воспитана и которую всегда исповедовала, умираю без духовного напутствия...
Я искренне прошу прощения у Бога за все свои грехи, которые, может, совершила с первого дня своей жизни. Надеюсь, что он воспримет все мои последние моления и осенит мою душу своим милосердием и благостью.
Я прошу прощения у всех, кого знаю, и особенно у Вас, сестра моя, за все обиды, которые я, сама не желая того, могла нанести.
Всем своим врагам я прощаю то зло, которое они мне причинили.
Здесь я несвободна и не в состоянии сделать свой выбор, но если ко мне приведут священника, чтобы исповедоваться, из числа присяжных, то я твёрдо заявляю, что не скажу ему ни слова...»
Письмо на этой фразе обрывается, в нём нет подписи. Мария-Антуанетта после двух дней судебного расследования окончательно выбилась из сил?
Пять часов утра. Во всех округах Парижа раздаётся барабанная дробь — это сигнал к сбору. В семь часов весь гарнизон поставлен на ноги. Заряженные пушки расставлены «по стратегическим направлениям», солдаты с ружьями патрулируют город. Сколько шуму, сколько суеты из-за несчастной женщины, которая ожидает смерти.
...На рассвете в камеру для смертников вошла тюремная судомойка Розали. На столе прямо у неё на глазах погасли две свечки. В углу занял своё место молодой офицер-жандарм. Это не Бюсе, которого накануне арестовали по доносу одного из его сослуживцев за то, что он осмелился подать несчастной королеве стакан воды в суде и потом сопровождал её до камеры, сняв шляпу.
Мария-Антуанетта не раздевалась. В своём чёрном платье она лежала на кровати, положив под голову локоть и устремив взгляд в окно, тихо, беззвучно плача.
Немного успокоившись, она попросила служанку помочь ей надеть свежую нижнюю рубашку. И тут ей пришлось ещё раз испытать унижение, последнее в жизни.
Королева начала переодеваться в узком закутке, между кроватью и стеной. Розали закрыла её собой. Но бдительный жандарм подошёл поближе и стал заглядывать через плечо судомойки. Королева пришла в ужас от такой бесцеремонности. Никому не дозволено видеть её обнажённой.
— Месье, прошу вас, позвольте мне сменить нижнее бельё без свидетелей!
— Никак не могу согласиться с вашей просьбой, — ответил он. — У меня строгий приказ — следить за любым вашим движением...
Королева вздохнула. Ничего не поделаешь. Под взглядом часового она сняла рубашку. Мария-Антуанетта будет умирать в белом — это траур королев. Пусть в последний выход она будет опрятно одетой. На новую нижнюю рубашку она натягивает белое платье, на плечи набрасывает лёгкий муслиновый платок, который завязывает на шее под подбородком. Поседевшие волосы убирает под белый чепец без чёрной траурной вуали. Ей холодно в лёгком белом платье, и она вся дрожит.
В восемь раздался стук в дверь. Дверь отворилась. Нет, это ещё не палач. Это священник Жерар, посланный к ней по приказу трибунала. Он один из тех, кто присягнул на верность республике.
