— Ах, мой дорогой друг! Что девушки могут себе вообразить, если они ничего не знают? Им не разрешали общаться с представителями мужского пола, только с домашними собачками да птичками, пол которых не различишь. За девушками ухаживали только служанки. За исключением своего духовника, этого выжившего из ума старика, они никогда не встречались с мужчинами, только видели их на государственных приёмах. Мне говорят, что дофине неизвестна даже истинная причина холодного к ней отношения со стороны мужа. Она только жалуется на его пренебрежительное отношение. Ну что может быть выше такой невинности?
— Позвольте мне в этом усомниться, ваше преосвященство. Если вы окажете мне честь и попросите у меня совета, я скажу вам следующее: действуйте очень и очень осторожно. Не забывайте двух неаполитанских королев. Эрцгерцогиня Жозефа осмелилась бросить вызов матери, и что из этого вышло? Нынешняя неаполитанская королева «схватила за уши» короля, как кролика, пробыв в Неаполе всего месяц... Может, и дофина...
— Ах, оставьте! Она самое милое и невинное создание в мире! — де Роган засмеялся.
— Но она не будет такой вечно, а кто может точно сказать, когда снисходит озарение? — с серьёзным видом заметил аббат. — Тем не менее можно с уверенностью утверждать, что немногим удавалось получить столь важную миссию, как вам, и я от всей души поздравляю ваше преосвященство...
Но были бы поздравления такими же искренними, если бы аббат догадался, что впервые в своей жизни де Роган влюбился, влюбился отчаянно, глубоко, в девушку, за которой он был. призван присматривать, всячески усиливая её влияние при французском дворе? Если бы вдруг в голову ему пришла такая мысль, то он наверняка упал бы на колени перед своим господином и стал бы его слёзно умолять свернуть со столь опасной дороги. На таких высотах, где царит вечный холод, можно легко поскользнуться на льду и больно упасть. Жоржель, который всегда отстаивал интересы своего господина, ибо они всегда совпадали с его собственными, наверняка бы поразился, догадайся он о том, что задумал де Роган. Суровый и непреклонный священнослужитель никогда не принимал в расчёт любовную страсть. Это чувство никогда не вызывало у него ни малейшего интереса.
Ну, а об остальном можно сообщить вкратце.
Надеясь на свою ловкость, утаивая от советчика истинную причину своего поведения, де Роган хотел вести двойную игру и заставить своих придворных марионеток плясать под его дуду. Он намеренно держал императрицу в страхе за дочь, сообщал ей о всех неприличных выходках и безумствах, рассчитывая, что тем самым заставит её поверить в необходимость своих советов. Он щедро кормил её ложными слухами, преувеличивал факты, препарировал их на свой вкус. Озабоченность и тревоги императрицы росли и наконец достигли такой силы, что она уже больше не могла этого вынести. Тогда императрица тайно отправила в Париж своего человека, который сообщал ей всё о поведении её дочери при дворе. Своему лазутчику она полностью доверяла. В результате обман де Рогана открылся. Разъярённая Мария-Терезия велела ему больше никогда не появляться у неё на глазах, и посол был вынужден поскорее, в обстановке полной секретности, убраться из Вены и вернуться в Версаль.
Тогда он поставил перед собой новую задачу — перетащить Марию-Антуанетту на свою сторону, настроить её против своей матери.
Сидя в своей комнате и глядя на портрет на стене, кардинал вспоминал её искреннее изумление, когда он попытался настроить против матери.
— Мне очень жаль, но я не в силах скрывать от вас правды. Её величество вынуждена констатировать, мадам, что вы не сумели в точности исполнить её замыслы в интересах Австрии. Я хочу доверить вам тайну и надеюсь, вы её сохраните, если только хотите знать, что вас ждёт впереди. Она собирается выдать за вашего дедушку-короля свою младшую дочь эрцгерцогиню Елизавету...
Ему никогда не забыть отчаянное выражение на лице Марии.
— Что вы говорите? Таким образом я стану никем, моя сестра будет здесь всем верховодить, а если у неё родится сын, то и мой муж будет никем! Какой ужас!
