— Что? — в темноте закричала Королева. — Что? Что такое? Началось?! Ах ты! Погоди, спички-то…
— Мамочка! — вопила Принцесса.
— Погоди! — кричала Королева, натыкаясь на всё впотьмах. — Погоди ж ты, спички-то у нас… спички-то…
Затычку под дверью снова прорвало, большое снежное облако влетело в подвал и заискрилось в темноте.
… Ветер подхватил клочок бумаги, который Король выронил из кармана, доставая бутыль. Он не заметил этого. Фотография взвилась вверх и исчезла.
Короля заносило снегом, постепенно его фигура превращалась в белый сугроб. Сугроб рос, увеличивался, очертания сидящего человека понемногу сглаживались и очень скоро сошли на нет.
Только-только начало светать. В поле стояла тишина, серебрился гладкий снег. Издалека доносилось едва слышное позвякивание. Позвякивание приближалось. На горизонте появился силуэт — путник шёл, утопая по щиколотку в снегу, на голове у него был грубый мешок с чёрными прорезями для глаз, и такой же мешок, только наполненный, путник нёс за спиной. Позвякивало как раз из этого мешка.
У пограничного столбика с надписью «Тридцать Девять» путник остановился. Его внимание привлекло торчавшее из сугроба зелёное бутылочное горлышко. Путник снял со спины мешок и потянулся за бутылкой. Вместе с ней из сугроба показалась посиневшая человеческая рука.
Путник испуганно завопил и, позабыв про мешок, бросился наутёк.
Ранним утром по тихим чистым улочкам ехала телега. На телеге сидел возничий, а за ним лежал ещё кто-то, накрытый цветным лоскутным одеялом так, что торчали только белые костлявые ноги. Из аккуратных домиков выходили любопытные мастера с подмастерьями и провожали телегу взглядами.
— Эй, братец! — окликнул возничего один — видимо, кузнец. — Кого везёшь?
— А того везём, — лукаво ответил возничий, — кого нам до сих пор не хватало.
— А кого нам не хватало? — спросил другой — видимо, бондарь.
— А ты сам-то догадайся! — ответил возничий. — Чай не лаптем щи-то хлебаешь!
Когда телега исчезла за поворотом, бондарь вопросительно поглядел на своего соседа кузнеца.
— Сдаётся мне, — рассудительно произнёс кузнец, — нашёл-таки он нам Короля.
— Вон что! — присвистнул Бондарь. — И что же теперь будет?
— А всё и будет, — сказал кузнец. — Король королевствовать будет, ты будешь бочки сколачивать, я буду подковы ковать. И вся гармония!
Король открыл глаза и от удивления заморгал. Была ночь; он лежал в тёплой мягкой постели, на пуховике, укрытый толстым ватным одеялом. Под пологом горел огонёк, освещая просторную спальню. В углу потрескивал камин.
Король присел, рассматривая надетую на него длинную ночную рубаху с кружевами. Рядом на венском стуле висел махровый халат. Под стулом стоял ночной горшок, расписанный узорами… Король встал, надел халат и вышел из спальни.
Коридор был устлан коврами. Возле дверей сидя спал одетый в ливрею служка. Король взял со столика фонарь и двинулся по коридорам. На лестничной площадке тоже сидел охранник и мирно дремал. Король поднялся на следующий этаж. И там все служки и охранники спали.
На последнем этаже в самом конце коридора через приоткрытую дверь пробивался свет. Король на цыпочках приблизился, затушил фонарь и заглянул внутрь. В небольшом уютном зале у стены располагался круглый стол, над ним висела лампа, высвечивающая то, что было на столе: большой самовар, бублики, пряники, баранки, баночка варенья, надрезанный пирог. Двое людей пили чай из блюдечек, а третий чуть поодаль перелистывал книгу, сидя в кресле-качалке. Шёл тихий-тихий медленный разговор.
Король по неосторожности скрипнул дверью, и собеседники тотчас обернулись, прервав беседу. Делать нечего — Королю пришлось бочком войти в зал. Собеседники смутились и повставали с мест. Один из них, военный, попытался загородить собой стол с яствами. Другой, стряпчий, не успев разгрызть положенный в рот орех, так и замер с орехом в зубах. Позже всех опомнился зачитавшийся священник; закрыв книгу, он тоже встал.
Все трое молчали. Король почувствовал себя неловко, кашлянул в кулак и сказал:
— Здрасьте. Это у вас, прошу прошения, чай?
— Виноват, Вашвеличество, — ответил военный и застенчиво покраснел, — чай!
