На полпути он осознал, что Онория слишком отстала от него, и остановился, коря себя за поспешность.
— Я слишком быстро иду? — обернулся он к ней.
— Совсем нет. Просто платье очень мешает. Джек хотел сказать, что не возражал бы, если она подобрала бы повыше юбки. Но она, скорей всего, надавала бы ему пощечин за такой совет.
— Помните, я здесь, чтобы поймать вас, если, что случится.
— Какой толк, если вы ушли вперед на два поворота.
— Позволь, я помогу тебе, дорогая, — он протянул ей руку.
Онория шагнула вниз, оступилась и обрушилась всем своим весом на Джека. Он машинально подхватил ее и оперся о стену, пытаясь сохранить равновесие. От неожиданности у него перехватило дыхание, а сердце бешено застучало. Хорошо еще, что они не скатились вниз по узким ступенькам. Джек вздохнул с облегчением. Не затем он остался в живых, чтобы свернуть себе шею на заросшей плесенью, лестнице в старой церкви. Немного отдышавшись, он ощутил прикосновение мягкого пышного бюста Онории к своей груди и почувствовал еле уловимый запах лавандовой воды.
Прошлой ночью, когда он держал ее на своих коленях, он беспокоился больше о том, что их застанут на месте происшествия, а не о том, что они занимаются чем-то предосудительным. Сейчас он постарался не упустить момент и зарылся лицом в ее волосы.
Сдавленный всхлип вырвался из ее горла.
— В самом деле, Норри, если вы хотите, чтобы я нес вас на руках, вы только намекните. Вам не нужно для этого падать на меня.
— Отпустите меня, вы, грубиян!
— Вот благодарность за то, что я спас вас. — Джек отпустил ее. — Возобновим наш спуск. Может, хотите на этот раз идти впереди?
— Я пойду за вами.
— Если вы подберете свои юбки, то облегчите свою задачу.
— Вам бы этого хотелось, не так ли? Могу вас разочаровать, леди не дозволено так поступать.
— А я подумал, что это неплохая мысль. — ' Он взял ее за руку. — Готовы?
Теперь Онория смотрела только под ноги, осторожно спускаясь по ступенькам. Всего лишь мгновение Джек держал ее в своих объятиях, но ей это мгновение показалось вечностью. Это отчетливо напомнило ей прошлую ночь. И оба раза она испытала невероятное блаженство. Это показалось ей смешным. Хотя Джек привлекал и волновал ее, она не могла забыть, что он вор и мошенник. Он являл собой воплощение опасности и ненадежности. Тогда почему она почувствовала себя такой защищенной в его объятиях? Ну, конечно же, это было чувство облегчения. Облегчение, что она не скатилась вниз по лестнице. Джек своим крепким телом сдержал это, кажущееся неотвратимым, падение. Неудивительно, что она не возмутилась, когда он обнял ее. В данной ситуации подошел бы любой мужчина. Тогда почему она жалела, что оттолкнула его? Почему хотела, чтобы его объятие длилось как можно дольше?
Все ушли из церкви, когда они, наконец, спустились и прошли неф.
— Где же все? — сбитая с толку, Онория оглядывалась вокруг.
— Они, наверно, решили вернуться в Норкросс. — , — Тетушка София не поехала бы без нас. Может, они осматривают кладбище?
За церковью их взору открылось множество Именных надгробий, расположенных в беспорядке. Онория пошла по узкой дорожке, читая надгробные надписи.
— Взгляните на эту надпись.
— Бедняга! Умереть в двадцать лет! — Прочтите это, вам станет легче. Этот скончался почти в восемьдесят.
Давно забытая фраза всплыла в его памяти, и он бездумно проговорил: «Нет ничего после смерти, и смерть ничто».
— Это латынь?
— Я прочитал эту надпись на тюремной стене. Онория недоверчиво округлила глаза.
— Что еще интересного вырезают на стенах в тюрьме? Сонеты Шекспира? Стихи?
— Сколько угодно. — На секунду Джек задумался, затем продекламировал:
Красотку Клорис в душном хлеву Ласкал молодой пастух, Голодные свиньи визжали вокруг, Но любовникам все недосуг.
— Да, это больше похоже на тюремный фольклор.
— Вы бы поверили, что это написал граф?
— Конечно! Графы всегда сочиняют оды свиньям, — скептически проговорила Онория.
— На самом деле эта «ода» посвящена кое-чему еще, — Джек ухмыльнулся. — Да что вам объяснять.
— Это же просто непристойность! — Онория продолжила исследовать кладбище, временами оглядываясь на Джека.
