— Спокойно, Страуд, — сказал первый человек, отмахнувшись от сизого порохового дыма, клубящегося вокруг его лица. Он принудительно опустил руку своего товарища. — Давай для начала узнаем, кто здесь кто.
У убийцы капитана был низкий мелодичный голос с акцентом, который Мэтью не мог определить. Что-то похожее на прусский, но не совсем.
— Боже, — выдохнул Хадсон. — Мне кажется, я знаю тебя.
— Hej, gudden, — обратился мужчина к Хадсону. Затем заговорил уже по-английски: — Сколько лет, сколько зим!
— Боже, — повторил Хадсон. — Это, что… Бром Фалькенберг?
Из недр памяти он извлек перевод прозвучавшего приветствия. По-шведски это значило что-то вроде «Привет, старина!». Так они с этим наемником здоровались в былые времена…
— Он самый, — ответил мужчина, занимая место на пустом пространстве, которое совсем недавно принадлежало живому и дышащему капитану «Тритона». Его каблуки застучали по доскам, и Мэтью с ужасом наблюдал, как за этими шикарными ботинками тянется кровавый след выбитых мозгов. — Когда мне сказали, что ты на борту этого корабля, — сказал Фалькенберг, приблизившись к Хадсону, — я не мог поверить, что мне посчастливится снова увидеть старого доброго друга. Но сейчас я должен у тебя спросить: ты вооружен?
— Бром, к чему это все?
— Я знаю, к чему это все, — сказал Профессор Фэлл. Голос все еще был напряженным, руки заметно подрагивали. — И знаю, кому принадлежит этот корабль.
— Оружие, Хадсон. Да или нет?
— Нет, — ответил Грейтхауз.
— Что ж, возможно, это первый раз, когда я вижу тебя без пистолета, меча или кинжала. — Фалькенберг сверкнул быстрой улыбкой из хищной прорези своего рта и тут же снова посерьезнел. Его взгляд теперь был устремлен на другого человека, стоявшего справа от Хадсона. — Мэтью Корбетт, я полагаю?
Юный решатель проблем не спешил отвечать. Он понимал одно: сейчас над ними нависла куда более грозная опасность, чем перспектива оставаться на тонущем корабле.
Взгляд Фалькенберга снова переместился.
— А это, должно быть, знаменитый — я бы даже сказал, печально известный — Профессор Фэлл. Хадсон, сделай одолжение, стой спокойно и предупреди молодого Корбетта, чтобы не рыпался. Иначе может словить шальную пулю. — Говоря это, Фалькенберг перезаряжал собственный пистолет. Он делал это с завидной легкостью и быстротой. Хадсон знал, что он научился этому на поле боя, где потерянные секунды значили потерянную жизнь. Позади Фалькенберга стоял Страуд, занявший позицию охранника с пистолетом наизготовку. Еще четверо мужчин перешли по трапу на «Тритон», и все были вооружены.
— Я спрошу еще раз, — сказал Хадсон. Пусть у него и не было оружия, в его голосе явственно слышались угрожающие нотки. — К чему это все?
— У него к тебе дело.
— Что за черт, Бром? — спросил Хадсон. — С кем ты связался? С пиратами?
— Маккавей ДеКей, — нахмурился Профессор, — может быть кем угодно, но уж точно не пиратом.
— Кто?
— Мой хозяин, как бы наверняка выразился Профессор, — ответил Фалькенберг. Он окинул Фэлла с головы до ног долгим презрительным взглядом. — А вы намного меньше, чем я ожидал. А ты, Хадсон, прибавил в размерах. С этой бородой ты похож на деда. Впрочем, перейдем к насущным вопросам. — Он отступил на шаг и заговорил громче: — Все члены экипажа этого судна должны собраться и встать вон там. — Он сделал жест рукой, держащей пистолет. — Мы знаем, что вас восемь. Если кто-нибудь из вас покажет оружие или сделает что-либо, что нам не понравится, мы отправим вас в долгосрочное плавание вслед за вашим капитаном.
Пока Фалькенберг давал указания непринужденным, почти небрежным тоном, Мэтью изучал его в свете фонарей «Тритона». Этот человек явно был связан с прошлым Великого. Он был одного роста с Хадсоном, примерно на два дюйма выше шести футов, однако если Хадсон был боевым топором, то этот джентльмен — изящной рапирой. Он был худым и жилистым в своем винно-красном костюме с оборками спереди и на манжетах. Все его движения были выверенными и точными, но, несмотря на кажущуюся неспешность, Мэтью понимал, что этот человек способен развить небывалую скорость — он продемонстрировал ее, пока перезаряжал свой пистолет. Волосы на голове были сбриты почти полностью, оставив на скальпе лишь россыпь светлого песка. У него была мощная квадратная челюсть и тонкий нос с таким острым кончиком, что он мог послужить надежным кинжалом. В отличие от Хадсона на нем не было боевых шрамов, однако кожа на его лице, похоже, была изъедена оспой.
