— Не для меня. Но мне иногда кажется, что мысли о предстоящем тебе восхождении на трон короналя вызывают у тебя тревогу.
— А у тебя, будь ты на моем месте, разве не вызывали бы?
— Но я не на твоем месте и, слава Божеству, никогда не буду на нем. Мне вполне достаточно быть тем, кто я есть.
— Как и мне, Динитак Я совершенно не тороплюсь взвалить на себя ту работу, которой занят Престимион. Если бы он оставался короналем еще двадцать лет, было бы просто изумительно, и..
Динитак дернул Деккерета за рукав.
— Подожди. Взгляни-ка, там происходит что-то странное.
Деккерет послушно повернулся к городу и посмотрел туда, куда указывал Динитак. Да, футах в пятидесяти от стены, вплотную к шеренге гвардейцев Консидата, преграждавших вход на лестницу, действительно происходило нечто странное. С полдюжины стражников окружили какого-то человека. Доносились злобные невнятные крики, видны были размахивающие руки.
— Еще одна попытка покушения была бы слишком уж невероятной, — сказал Динитак.
— Ты просто чертовски прав. Но эти недоумки… — Деккерет привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть, и у него вырвалось полузадушенное восклицание. — Клянусь Хозяйкой, это гонец из Замка! Это из-за него они подняли переполох. Шевелись, Динитак!
Они со всех ног сбежали вниз по лестнице. Какой-то гвардеец изможденного вида вытянулся перед Деккеретом и доложил:
— Подозрительный незнакомец, мой господин. Мы попытались допросить его, но…
— Дубовая башка, неужели ты не знаешь эмблему гонцов короналя? Отойди с дороги!
Деккерет не знал этого человека в лицо, но золотой значок с изображением Горящей Звезды — официальная эмблема курьерской службы — был, несомненно, подлинным. Гонец — он выглядел заметно потрепанным после перепалки со стражниками — решительно шагнул вперед и протянул Деккерету конверт с большой печатью из алого воска, на которой четко виднелся герб Верховного канцлера Септаха Мелайна.
— Мой господин Деккерет, по приказу принца Теотаса я доставил вам депешу от имени совета, я ехал из Замка без остановки день и ночь, чтобы передать ее вам…
Деккерет выхватил конверт, бегло взглянул на печать — не повреждена — и поспешно разорвал его. Внутри находился только один листок, исписанный с одной стороны решительным квадратным и несколько детским почерком Теотаса. Деккерет быстро пробежал текст глазами, затем еще раз, еще раз…
— Плохие новости? — выждав некоторое время, спросил Динитак.
Деккерет кивнул.
— Неважные. Понтифекс болен. Возможно, с ним случился удар.
— Умирает?
— Такого слова здесь нет. Но как оно может не прийти на ум, когда речь идет о болезни девяностолетнего старца? Меня немедленно требуют в Замок. — Деккерет чуть слышно хихикнул. — Что ж, по крайней мере, нам не придется мучиться сегодня вечером на очередном ужасном банкете графа Консидата; возблагодарим Божество за эту небольшую милость. Но что может произойти потом…
Деккерет уставился в пространство, не зная, что и думать. В его душе бурлил вихрь противоречивых чувств: печаль, волнение, тревога, эйфория, недоверие, опасение.
Конфалюм болен. Возможно, умирает. Возможно, уже умер.
А Престимион знает об этом? Он в настоящее время тоже где-то путешествует. Как обычно. Деккерет мельком подумал, какие сцены могли разыгрываться в Замке в отсутствие короналя и его наследника.
— Это может ничего не значить, — сказал он. Его голос, обычно сочный и гулкий, прозвучал на сей раз сухо и хрипло. — Старики часто болеют. Не все, что походит на удар, на самом деле оказывается им. И от удара не обязательно умирают.
— Все это верно, — согласился Динитак. — Но несмотря на это…
Деккерет поднял руку ладонью вперед.
— Нет. Не говори об этом.
Но Динитак упрямо продолжал:
— Ты только что говорил о своей надежде, что Престимион останется короналем еще на двадцать лет. И я знаю, ты говорил это искренне. Но на самом деле ты не верил в такую возможность — ведь правда?
