Король Пиф-Паф, или Сказка про Ивана-Не-Великана - страница 2

– Чудовище! – разом выдохнули Души.

– Да, Чудовище! Каждому своё. Вон, остальные деревья – стоят, и ничего. Лес, как лес. А вы… тоже мне, герои нашлись!

– Каждому своё, – возразила Душа Дуба, – а лес… он и зашуметь может.

– Перекричу! – отмахнулся Чудовище. – А чем это так противно пахнет в лесу? – спросил он, втянув воздух носом.

– Это цветы, – улыбнулась сквозь слёзы Душа Ивы, – они распустились. Я, Плакучая Ива, всегда плачу от радости, когда цветы распускаются.

– Я вижу, вы все здесь распустились! – возмущению Чудовища не было предела. – Вон из моего леса! И не сметь больше плакать от радости! Плакать надо от горя. Ну, в крайнем случае – от обиды. Вон!

– Это даже хорошо, что мы можем двигаться, – вздохнула Душа Дуба.

– Что значит «хорошо», что значит «хорошо»? Не должно быть для вас такого слова! Вам должно быть только «плохо»! – перебил её Чудовище.

– Плохо теперь стоять без дела, – возразила ему Душа Дуба. – А мы понесём плач Ивы далеко-далеко, чтобы и люди, и птицы, и цветы знали: Чудовище пришло в сказку!

– Чем дальше, тем лучше! – передразнил её Чудовище.

Тут Душа Ивы утёрла глаза зелёным листочком и улыбнулась: «А, действительно, зачем плакать? У меня высохли слёзы. Теперь я заплачу только от радости, когда ты лопнешь от злости!» – И, взмахнув руками- ветками, закружилась вокруг Чудовища, напевая:

Подпевая, вслед за ней поплыли в хороводе Душа Дуба и Душа Берёзы.

С окрестных деревьев понеслись тревожные трели соловьев. Голос Ивы стал ещё звонче:

От такой дерзости Чудовище даже оцепенел. Не знает, что и сказать! А Души деревьев продолжали кружиться и петь:

Закончив песню, Души деревьев плюнули в сторону Чудовища и удалились.

А из-под земли стали выбиваться мухоморы и чертополохи. Все снаряженные по-походному – с заплечными мешками, в шляпах. Только у мухоморов мешки – красные, в белую крапинку, а у чертополохов – из продолговатых чертополошьих листьев. И там где они выбивались, у окрестных деревьев тотчас опускались ветви и вяли листья.

Потом распахнулся зелёный куст, и на поляну выпорхнула Злючка-Колючка – модная дама в зелёных туфельках на высоких колючках, в зелёном плаще и перчатках с крагами на колючках, с пучком из колючек на голове и с веером из длинных колючек в руках.

– Кавалергады! – оглядев своё войско, восторженно воскликнул Чудовище. – Как есть, кавалергады! – И простерши руку, торжественно произнес:

В ответ на эту речь вверх взлетели красные в белую крапинку шляпы, и мухоморы, все как один, склонились в благодарственном поклоне. Чудовище ещё в больший раж вошёл:

При этих словах чертополохи упали на колени…

Прижав руки к сердцу, Злючка-Колючка присела в реверансе, потом послала Чудовищу воздушный поцелуй и восторженно закричала:

– Чудовищно!

– Назначаю тебя своей притворной дамой! – продолжал распоряжаться Чудовище. – Эй, Дикий Хмель!.. Или нет в лесу такого?

– Как не быть, как не быть! – выскочил из чащи Хмель, на ходу застегивая ливрейный фрак с вьющимися аксельбантами. – С приездом, Ваша Немилость! Все ждали, когда же к нам пожалуете, не обойдёте. Дождались!

– Что ж не вьёшься тогда возле меня? – усмехнулся Чудовище.

– А вот и вьюсь, а вот и вьюсь! – заюлил Хмель и поднёс ему, непонятно как появившуюся в его руках, желудёвую кружку. – Прошу, стопочка наилучшей белены. Особой!