Ну, в крайнем случае - от обиды. Вон!
- Это даже хорошо, что мы можем двигаться, - вздохнула Душа Дуба.
- Что значит "хорошо", что значит "хорошо"? Не должно быть для вас такого слова!
Вам должно быть только "плохо"! - перебил её Чудовище.
- Плохо теперь стоять без дела, - возразила ему Душа Дуба. - А мы понесём плач Ивы далеко-далеко, чтобы и люди, и птицы, и цветы знали: Чудовище пришло в сказку!
- Чем дальше, тем лучше! - передразнил её Чудовище.
Тут Душа Ивы утёрла глаза зелёным листочком и улыбнулась: "А, действительно, зачем плакать? У меня высохли слёзы. Теперь я заплачу только от радости, когда ты лопнешь от злости!" - И, взмахнув руками-ветками, закружилась вокруг Чудовища, напевая:
Над рекою Ива
Грустила,
Распускала косы.
Густые,
Жаловалась вниз
Отраженью:
Сколько лет стоим
Без движенья!
Подпевая, вслед за ней поплыли в хороводе Душа Дуба и Душа Берёзы.
Проплывали понизу
Гусли,
Величали Ивушку
Грустной,
Проплывали поверху
Тучи,
Величали Иву
Плакучей...
С окрестных деревьев, вплетаясь в песню, понеслись тревожные трели соловьев.
Голос Ивы стал ещё звонче:
А теперь пойду
По дубравам
Хочешь - прямо,
Хочешь - направо,
Нету ни дверей,
Ни порога,
Мне теперь повсюду
Дорога...
От такой дерзости Чудовище даже оцепенел. Не знает что и сказать! А Души деревьев продолжали кружиться и петь:
Соловьёв возьму
Я на ветви,
Пусть расскажут людям
И ветру,
Что леса Чудовище
Душит,
Что пора спасать
Наши души!
Закончив песню, Души деревьев плюнули в сторону Чудовища и удалились.
А из-под земли стали выбиваться мухоморы и чертополохи. Все снаряжённые по-походному - с заплечными мешками, в шляпах. Только у мухоморов мешки красные, в белую крапинку, а у чертополохов - из продолговатых чертополошьих листьев. И там где они не выбивались, у окрестных деревьев тотчас опускались ветви и вяли листья.
Потом распахнулся зелёный куст, и на поляну выпорхнула Злючка-Колючка модная дама в зелёных туфельках на высоких колючках, в зелёном плаще и перчатках с крагами на колючках, с пучком из колючек на голове и с веером из длинных колючек в руках.
- Кавалергарды! - оглядев своё войско, восторженно воскликнул Чудовище. - Как есть, кавалергады! - И простёрши руку, торжественно произнёс:
Всё кругом переиначу, Тишиной назначу гром, Мухомора я назначу При себе боровиком...
В ответ на эту речь вверх взлетели красные, в белую крапинку шляпы, и мухоморы, все как один, склонились в благодарственном поклоне. Чудовище ещё в больший раж вошёл:
Пусть крапивные гуляют,
Пусть крапивные поют,
Все поляны заселяют
И земные соки пьют!
Хороши лишь те, что плохи,
Обещаю я всерьёз,
Что при мне чертополохи
Расцветут пышнее роз!
При этих словах чертополохи упали на колени...
А Колючку, не иначе,
Как берёзой назовём.
Это значит, я назначил!
Я - гуляю! Мы живём!
Прижав руки к сердцу, Злючка-Колючка присела в реверансе, потом послала Чудовищу воздушный поцелуй и восторженно закричала:
- Чудовищно!
- Назначаю тебя своей придворной дамой! - продолжал распоряжаться Чудовище. - Эй, Дикий Хмель!.. Или нет в лесу такого?
- Как не быть, как не быть! - выскочил из чащи Хмель, на ходу застегивая зелёный ливрейный фрак с вьющимися аксельбантами. - С приездом, Ваша Немилость!
Всё ждали, когда же к нам пожалуете, не обойдёте. Дождались!
- Что ж не вьёшься тогда возле меня? - усмехнулся Чудовище.
- А вот и вьюсь, а вот и вьюсь! - заюлил Хмель и поднёс ему, непонятно как появившуюся в его руках, желудёвую кружку. - Прошу, стопочка наилучшей белены.
Особой!
Его Немилость лихо опрокинул кружку и крякнул от удовольствия:
- Повторить!
Тут откуда ни возьмись выскочила на поляну Девка-Бузина в фартуке из лопуха. В ушах серьги из гроздьев бузинных ягод, острые листики на голове в бигудях видать врасплох застали, не успела прихорошиться. В руках у неё была вторая желудёвая кружечка.
Чудовище кружку взял и Хмелю поднёс. Но тот головой замотал, стал отказываться.
- Не потребляю-с! На молочной диете-с! Только для вас, Ваша Немилость...
- Ты же Хмель! - удивился Чудовище.
Хмель вьюном прошёлся по поляне, взмахнул рукой - и среди деревьев вспыхнула неоновым светом вывеска: ТАВЕРНА "ЛЕСНАЯ МАЛИНА". Чудовище обрадовался, ногами затопал и закричал:
