ничего не оставалось, как пойти обратно. По дороге назад я встретил Карла
Мокеевича Челищева, архивариуса. Мы перекинулись несколькими фразами и Карл
Мокеевич предложил зайти к нему на работу, пропустить по рюмочке. В той
обстановке это было весьма кстати и я с благодарностью принял предложение
Челищева. Выпив в архиве коньяку, мы разговорились.
-- Я вас давно хотел спросить, Карл Мокеевич, -- обратился я к архивариусу. -- Не
скучно ли вам целыми днями просиживать тут между пыльных полок, набитых чушью
всех времен?
-- Не скажите, -- ответил мне Челищев, покуривая трубку. -- Порой среди чуши
попадаются весьма любопытные документы. Вот недавно, я обнаружил один
документик. Некто профессор Уткин всю жизнь вел дневник, где подробнейшим
образом описывал свои необычные исследования. Признаться, я мало чего понял, но
выводы профессор делает прелюбопытнейшие. Так он пишет, -- Карл Мокеевич достал с
полки потрепанную толстую тетрадь в крокодиловом переплете. -- Почерк очень
неразборчивый... Ммм... Я насколько разобрал, профессор Уткин научился из икры
морских коньков выводить цыплят.
-- Что за ерунда? -- переспросил я Челищева. -- То, что вы только что сказали, Карл
Мокеевич, -- антинаучно.
-- Может и антинаучно, а только тут так написано. Да вы сами взгляните. Вы
естественник и поболее моего в этом разбираетесь.
Я взял у Челищева дневник и полистал. С первых же строк, я, неожиданно для
себя, понял, что документ действительно любопытный. Я попросил Карла Мокеевича
дать мне тетрадку на время домой.
-- Пожалуйста, только не порвите, -- не возражал Челищев.
Через неделю Карл Мокеевич Челищев неожиданно умер и тетрадка осталась у
меня.
-- От чего же умер Карл Мокеевич? -- перебила доктора Таня.
-- От старости... -- Доктор достал из портсигара новую папиросу. -- В своем
дневнике профессор Уткин писал, что нашел способ раскручивать виток эволюции,
перепрыгивая через несколько ступеней сразу.
-- Через какие, Павел Христофорович, ступени? Мы что-то не понимаем, -Таня и
Тася переглянулись и пожали плечами.
Галкин встал с бревна, заложил руки за спину и походил взад-вперед:
-- Есть такая профессия, селекционер. Селекционер, как известно, это специалист,
который улучшает породу данного вида, путем скрещивания лучших представителей
этого же вида. Например, вы хотите иметь у себя бесхвостую корову. Для этого вам
необходимо находить и последовательно скрещивать коров со слабовыраженным
хвостом....
-- Вы что-то путаете, доктор, -- опять перебила Галкина Таня. -- Как это вы
собираетесь скрещивать коров? Пусть даже со слабовыраженным хвостом. Хотя это,
на мой взгляд, не самые лучшие представители вида.
-- Что же такого невозможного вы тут видите? -- доктор протер платочком пенсне.
-- Как же вы собираетесь скрещивать корову с коровой? Корову надо скрещивать с
быком!
Доктор замер, надел пенсне и внимательно посмотрел на девушку.
-- А?.. Да... Вы правы, я это и имел в виду... Я, разумеется, забыл сказать, что
коровы и быки -- животные одного вида. Рогатый скот... Мдэ-с... Хорошо, пусть
будут не бесхвостые,. а белохвостые. Коровы, хм... да... и быки тоже конечно...
Так вот... Для того, чтобы добиться незначительного изменения в пределах одного
вида, хм, мдэс, вам понадобится долго и кропотливо работать, и неизвестно, мдэс,
неизвестно -- что еще там у вас, хм, получится, мдэс... в конце... Профессор же
Уткин нашел путь не просто изменять животных в пределах породы, а делать из
одних животных совершенно, мдэс, совершенно других... наподобии того, как
алхимики превращают свинец, хм... в золото.
-- Это, например, как в цирке? -- спросила Таня.
-- Что-с в цирке? -- удивился Галкин такому неожиданному вопросу.
-- Ну когда в цилиндр сажают кролика, а вылетает оттуда голубь.
-- Хе-хе-хе! Хымс!.. Примерно так... Уткин научился делать такие фокусы, что из
икры морских коньков, которые, как вы выразились, он клал в цилиндр, у него
вылуплялись цыплята!.. И здесь необходимо рассказать о том, что за фрукт был
этот профессор Уткин. -- Галкин взял и надкусил ананас. -- Это был очень одинокий
