— Ответь мне! — король повысил голос, не заботясь о посторонних. Впрочем, на беседовавшую за столом пару обращали внимания не больше чем на скучающего верзилу-вышибалу, опирающегося о стену неподалеку от входа. — Я же вижу! С тех пор, как ты приехала сюда, ты сама не своя! Скрывалась, пряталась за чужими спинами, избегала даже смотреть в мою сторону. Та храбрая Эллери, которую я знаю, никогда так не поступала!
— Вот именно, — девушка постаралась придать голосу уверенности, зацепившись за ненароком брошенное им слово. — Я больше не она! Почему ты не хочешь смириться с тем, что я — изменилась? И что все мои прежние желания и цели теперь потеряли привлекательность? Пойми же! Я больше не хочу быть с тобой!
Её вымученная бравада не оказала должного эффекта, словно все эти слова канули в пустоту. Сапфо лишь усмехнулся краешком губ и продолжил хладнокровный допрос.
— Позволь тебе не поверить. Быть может, что-то — или кто-то — заставил тебя испытать сомнения? Заставил сомневаться во мне? О, в таком случае я даже догадываюсь, кто это мог быть!
Несомненно, сейчас он говорил о её отце.
— Он тут не при чем, — она даже мотнула головой для убедительности. — Причина лишь во мне! Точнее, в нас с тобой, Сапфо.
Как всегда при звуках своего имени, произнесенного принцессой, взгляд синеглазого короля смягчился. Но его голос был столь же непреклонен и тверд.
— Что же изменилось, Эллери? В ту ночь ты сказала, что теперь твоя очередь выбирать. И выбор твой был более чем очевиден.
Упоминание о страшной ночи в охотничьем домике привычно резануло сердце. Эллери отвернулась, не в силах выдерживать испытующий взгляд собеседника, обманчиво расслабленная поза которого не смогла обмануть: мужчина был напряжен и до предела сосредоточен, словно хищник перед решающим прыжком на свою жертву. А затем девушка, удивив даже саму себя, стремительно поднялась из-за стола и, огибая толпу, устремилась к лестнице, ведущей наверх.
Ей хотелось убежать, принцесса желала как можно скорее скрыться от внимательных синих глаз, кажется, заглядывающих в самую душу, переворачивающих в ней все верх дном. В его присутствии сдерживать рвущуюся наружу правду становилось практически невозможным. Ей бы только немного времени, совсем чуть-чуть! Чтобы успокоить рвущееся из груди сердце, очистить разум от путающихся мыслей и вновь собрать крупицы сил для того, чтобы пробить брешь в уверенности Сапфо и раз и навсегда убедить его в своем решении.
Но у нее не было этого времени. Она слышала тяжелые размеренные шаги позади себя, безошибочно различая их даже среди гомона праздновавшей толпы.
Заскочив в отведенную ей комнату, девушка прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза, не сомневаясь, что через несколько секунд её единение будет нарушено. Бродяга мог быть невероятно упрямым, когда речь шла о чем-то важном для него.
Он даже не стал стучаться — просто стихли шаги, и через секунду дощатая дверь поехала в сторону, впуская высокую фигуру мужчины. Плащ окутывал его с головы до ног, скрывая от посторонних глаз, но даже в таком одеянии от короля исходила сила, власть, уверенность. В эту минуту меньше всего на свете стоило предаваться пустым размышлениям, но Эллери не могла выкинуть из головы сладко-горестные воспоминания об их первой встрече, когда она еще не знала, кем суждено будет стать в её жизни этому неулыбчивому мужчине. Какой она была тогда глупой! Считала его ограниченным мужланом, умеющим только махать мечом, и только пережив вместе его ранение, начала открывать для себя истинного Бродягу.
Эти мысли шумной волной омыли тоскливый берег её сознания, а Сапфо уже бегло осматривал просторную комнату, наконец, вынеся скупой вердикт:
— Это не место для тебя.
— Я не собираюсь здесь селиться, — её ответ прозвучал чуть раздраженней, чем она того хотела. Но переживания и стянутые в тугой комок нервы дали о себе знать, принцесса ощущала себя натянутой, звенящей от напряжения тетивой, готовой вот-вот сорваться и запустить стрелу.
— А что ты собираешься делать? — он сразу перешел к главному, словно неким чутьем осознавая, что стоит только дать собеседнице немного времени — и она закроется, вновь уйдет в глухую оборону, прорывать которую придется долго. — Сколько ты еще собираешься бегать от меня?
