Кот искал какую-то цель, следуя запаху мысли, который лишь он был в состоянии различать.
Ему уже доводилось чувствовать нечто подобное, в Каленуире, где собрались толпища мабденов и совершался обряд вызывания изгнанных ныне богов — Пса и Рогатого Медведя. На сей раз, однако, кот действовал сам по себе; его хозяин, Джери-а-Конел, не приказывал ему лететь на Надрагские острова.
Самый большой из островов, помещавшийся почти в центре зеленого архипелага, звался надрагами Малифул. Как и на всех прочих островах, на Малифуле было множество руин — развалин городов, замков, селений. Некоторые рассыпались от времени, однако большинство было разрушено ордами варваров, во времена короля Лир-а-Брода. Последний поход на Надрагские острова возглавлял граф Гландит со своими убийцами-денледисси, как и последующие походы на замки вадагов. Мабдены стерли с лица земли всю вадагскую расу за исключением Корума, — так полагал граф. Уничтожение двух древнейших рас — шефанхау, как называл их Гландит, — заняло несколько лет. И те, и другие были не готовы к натиску мабденов, они просто не допускали мысли, что существа, немногим отличающиеся от животных, обладают реальной силой. И они погибли.
Лишь немногих надрагов пощадили мабденские варвары: они использовали их как собак, заставляли вынюхивать сородичей, выслеживать заклятых врагов — вадагов, рыскать по другим плоскостям и потом рассказывать своим господам, что там происходит. То были рабы по натуре, самые трусливые из всей расы, — и они предпочли прислуживать и унижаться, но не умереть.
Кот заметил несколько стоянок среди городских развалин. Надраги возвратились сюда после битвы при Халуиге, в которой их хозяева были наголову разбиты. Они даже не попытались заново отстроить разрушенные замки и города, а жили как дикари; многие из них даже не подозревали, что эти руины были некогда зданиями, выстроенными их же предками. Надраги одевались в меха и металл, по своему обычаю, — смуглокожие, с приплюснутыми носами, с торчащими космами и кустистыми бровями, нависавшими над глубокими глазницами. Это был коренастый и физически сильный народ. Некогда надраги обладали могуществом и развитой цивилизацией, как и вадаги, но упадок их был стремительным и необратимым.
Наконец, впереди появились разрушенные башни Оса, давней столицы Малифула и всех надрагских земель. Этот город некогда назывался Ос Прекрасный, но теперь от былой красоты не осталось и следа. Руины стен поросли сорной травой, башни обрушились, дома стали пристанищем крысам, ласкам и прочим хищникам, но не надрагам.
Кот летел на запах. Он покружил над приземистым зданием, не затронутым еще разрушением. На плоской его крыше возвышался прозрачный светящийся купол. Внутри виднелись две мужские фигуры, черные в желтоватом свете. Один из мужчин был крупным, сильным и носил доспехи; второй — поменьше, но шире в плечах, одетый в меха. Из купола доносились их приглушенные голоса. Кот опустился на крышу, подкрался поближе. Прижавшись мордой к прозрачной стене, он весь обратился в слух и широко раскрыл глаза.
Гландит-а-Краэ хмуро смотрел через плечо Эртиля на бурлящее в котле варево. Над варевом поднимался пар.
— Ты уверен, что чары действуют, Эртиль?
Надраг почтительно склонил голову.
— Вадаги продолжают убивать друг друга. Никогда еще мое колдовство не было столь успешным.
— Это оттого, что силы Хаоса помогают тебе, глупец! Впрочем, скорее они помогают мне, потому что я предан им телом и душой, — Гландит обвел взглядом купол. Кругом валялись трупы животных, висели связки каких-то трав, стояли бутыли и склянки с порошками и жидкостями. Крысы и обезьяны с безучастным видом сидели в клетках, прикрепленных вдоль стены; под клетками на полках громоздились вороха манускриптов. Отец Эртиля был великим ученым и многому успел научить сына. Однако Эртилю было суждено разделить судьбу прочих надрагов, и он обратил древнюю мудрость в колдовство, чародейство. «И все же мудрость не утратила силы», — подумал граф Гландит-а-Краэ, ковыряя в желтых зубах.
Красное, усыпанное чирьями лицо Гландита было наполовину скрыто густой бородой, заплетенной в косички и украшенной ленточками, — как и его длинные черные волосы. Нечто в выражении серых глаз свидетельствовало о скрытой болезни.
