Прекратив кувыркаться, я кое-как сфокусировал плывущий взгляд на ящере и, поняв, что тот больше не собирается меня бить, начал энергично симулировать предсмертные конвульсии: закатил глаза, захрипел и забился в судорогах. А напоследок выгнулся, словно получил палкой по хребту, и обмяк, полностью прекратив дышать и шевелиться.
Конечно, в искусстве притворяться мертвым мне с ящерами не сравниться. Брайхорнцы могли при желании мгновенно впадать в анабиоз и в любой момент из него выходить. Этим они снискали себе славу непревзойденных притворщиков, порой весьма правдоподобно инсценирующих собственную смерть, чтобы потом выждать момент и с кинжалом в руке «воскреснуть» за спиной у легковерного противника. Однако я тоже был знаком с парочкой подобных фокусов. Обделенному природой в силе и бездарному в магии Торки Биксу частенько приходилось выживать посредством уловок, перенятых у хитрецов, с коими ему доводилось по жизни сталкиваться.
Как и прогнозировалось, Гробур отреагировал на мой спектакль достаточно бурно: подскочил и начал метаться вокруг моего бездыханного тела. Я закатил глаза не столько для натуральности, сколько из-за того, чтобы ящер не сумел проверить реакцию моих зрачков, и потому не мог видеть, чем конкретно он сейчас занимается. Главное, не поддаться на провокацию наподобие щипков и резких криков над ухом. А продержаться три-четыре минуты без воздуха я сумею – проверено.
Единственная деталь, которая могла меня выдать, – это пульс. Но, насколько мне было известно, редко кто из представителей «толстокожих» рас имел понятие о том, что биение человеческого сердца можно распознать столь элементарным способом. Вот я, например, только недавно выяснил, что, оказывается, ящеры определяют приход своей естественной смерти, когда перестают сбрасывать кожу. И потому способный на это тяжело больной ящер еще отнюдь не безнадежен. И наоборот, если вдруг легкая хворь во время сезонной линьки ящера сопровождается отсутствием таковой, бедолагу уже не спасут ни дорогущие лекарства, ни помощь лучших магов-целителей. Странное дело: живем бок о бок уже много тысяч лет, а так мало знаем друг о друге. И все это время не прекращаем спорить, какая из Семи рас – самая могучая на планете…
Перепробовав все известные ему методы реанимации тонкокожих (кроме, разумеется, искусственного дыхания изо рта в рот – после такой интенсивной терапии меня точно ничто бы не воскресило), ящер издал громкий протяжный вой. В нем было столько тоски и отчаяния, что мне стало даже немного жаль бедного компаньона. Само собой, Гробур горевал вовсе не по убиенному им невзначай Торки Биксу, а оплакивал свою грядущую незавидную участь. Герцог «чего-то там и острова в придачу» кусал себе локти, потому что по глупости лишился последнего шанса добраться в трехдневный срок до столицы Блистающих земель и провалил порученное ему Карадором задание. За столь малое время ящеру при всем желании не найти в Истинной Империи другого высококлассного погонщика, который согласился бы лететь на турбошмеле без ограничителя, наплевав на риск и полицию. А она неизбежно начнет преследовать потенциального убийцу и самоубийцу в одном лице, тут и гадать нечего.
О, горе, горе Гробуру, чьими костями в скором времени будут лакомиться облезлые падальщики-болотники!..
– У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!!
Обидно и горько, что ни говори. Но для Торки Бикса в данный момент эти завывания звучали чуть ли не божественной музыкой. Гробур получил хороший урок на будущее, причем от тонкокожего, втайне переживающего сейчас сладостное чувство отмщения.
– Проклятый Карадор! – рявкнул желтобрюхий, наконец-то сообразив, что своими завываниями привлечет к себе или полицейских, или сидов, или того хуже – еще не перебесившихся келебра. – И дался тебе, старой жабе, этот «Ледяной взрыв»! Ну почему ты не подох полгода назад, пока в твою башку не втемяшилась эта безумная идея?.. Что ж, завидую тебе, Бикс: ты на диво легко отделался. Не обессудь, что не могу предать тебя земле, как принято у тонкокожих. Впрочем, насколько Гробур в курсе, сожжение тоже не противоречит вашим похоронным традициям.
