- Здравствуй! - произнес Годрит, смутившийся немного при виде де-Гравиля. - Какими это судьбами ты попал сюда?.. Кого ты тут ищешь?
- Графа Гарольда, любезный Годри; надеюсь, что он здесь.
- Нет... впрочем, он недалеко отсюда, в крепости, что при устье реки Каэр-джиффина*. Если желаешь видеть его, то садись в лодку: ты можешь прибыть туда еще до сумерек.
-------------------------------------------
* Где теперь город и крепость Конвей.
-------------------------------------------
- Не будет ли скоро битвы? - спросил рыцарь. - Тот плут обманул меня: обещал опасности, а между тем нам не встретилась ни одна душа.
- Метла Гарольда метет так чисто, что после нее уже ничего не остается, - ответил Годрит с улыбкой. - Ты еще, пожалуй, успеешь быть свидетелем смерти валлийского льва. Мы затравили его, наконец, до последней крайности; ему остается только отдаться в наши руки или кончить жизнь голодной смертью... Погляди, - продолжал молодой тан, указывая на вершину Пенмаен-Мавра. - Даже отсюда можно рассмотреть что-то серое и неясное на чистом небе.
- Неужели ты думаешь, что я еще так неопытен в осадах, что глаз мой не различит башен?.. Высоки и массивны они, хотя кажутся отсюда тоньше матч и ниже столбов, стоящих по дороге, - сказал де-Гравиль.
- На этом утесе и в этих укреплениях находится Гриффит с небольшим отрядом валлийцев. Он не ускользнет от нас; корабли наши сторожат все берега, а войска наши занимают все проходы. Лазутчики не дремлют ни днем, ни ночью. По всем холмам расставлены наши часовые: если бы Гриффиту вздумалось сойти, сигнальные огни вспыхнут на всех постах и окружат его огненным кольцом... Из страны в страну шли по следам его... пробираясь через леса, ущелья и болота, от Гирфорда до Карлеона, от Карлеона до Мильфорда, от последнего до Снеудона, и успели-таки загнать его в эту твердыню, сооруженную, как говорят, повелителями ада. Битвы и стычки причинили-таки немало ему вреда. Ты, по всей вероятности, видел следы его там, где стоит камень, возвещающий победу графа Гарольда.
- Этот Гриффит - храбрый витязь и настоящий король, - произнес с восторгом де-Гравиль; - но признаюсь, что касается меня, то я отношусь с состраданием к побежденному герою и чту победителя... Хотя я еще не совсем успел ознакомиться с этой дикой страной, однако из виденного могу судить, что только вождь, обладающий неутомимой твердостью и очень знакомый с военным искусством, мог покорить страну, где каждый утес равносилен неприступной крепости.
- В этом, кажется, хорошо убедился твой земляк граф Рольф, проговорил молодой тан с улыбкой, - валлийцы разбили его наголову и по весьма простой причине: ему непременно хотелось употреблять коней там, где никакой конь не в силах взобраться, и одевать людей в тяжелые доспехи, чтобы драться с людьми увертливыми как ласточки, которые то шмыгают по земле, то возносятся за облака. Гарольд поступил разумнее: он обратил наших саксонцев в валлийцев, научил их ползти, прыгать и карабкаться, как их противники... Это была в полном смысле птичья война, и вот остался орел, один в своем последнем гнезде.
- Походы, кажется, развили в тебе дар красноречия, мессир Годри, проговорил рыцарь с видом покровительственного одобрения. - Однако мне кажется, что немного легкой конницы...
- Выбралось бы на этот утес? - перебил тан с усмешкой, указывая на вершину Пенмаен-Мавра.
Рыцарь взглянул и замолчал, но подумал про себя:
"А ведь этот Сексвольф вовсе не такой дурак, как я предполагал!"
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
КОРОЛЬ ВАЛЛИЙСКИЙ
ГЛАВА I
Заходящее солнце окрашивало золотистым светом широкую Конвайскую бухту. Тогда тут еще не было великолепного дворца Эдуарда Плантагенета, составляющего ныне предмет величайшей гордости всех валлийцев, но зато там находилась грубо выстроенная крепость, окруженная развалинами какого-то древнего города; напротив этих развалин, на громадной горе Гогарт, величественно возвышались руины столицы одного из римских императоров, несколько веков тому назад разрушенной молнией.
Все эти остатки прежнего римского величия придавали этой местности торжественный характер, в особенности если принять еще во внимание, что в этих развалинах укрывался храбрый король, потомок одного из древнейших северных родов, ожидавший тут приближения своего последнего часа.
