– Миссис Джин! – негромко позвала Микаэла. – Как вы сегодня себя чувствуете? Старушка открыла выцветшие карие глаза.
– О, это вы, Чудотворная леди! – проговорила она слабым голосом. – Слава богу, что вы по-прежнему с нами! Я так боялась, что из-за происков матери-настоятельницы вы нас покинете…
– Как вы могли подумать, милая миссис Джин, что я могу уйти, не попрощавшись? – Микаэла озабоченно взяла старушку за запястье, чтобы посчитать пульс.
Джин улыбнулась ей дрожащими губами.
– Боюсь, я уйду первой, дорогая. Я ведь очень, очень стара, – сказала она и устало закрыла глаза.
Несколько мгновений Микаэла молчала, считая уда-ры сердца. Оно билось совсем слабо, словно пойманный мотылек, тщетно пытавшийся вновь обрести свободу. Покойный Ибрагим научил Микаэлу различать ритм вконец изношенного, слабеющего сердца. «Бедная Джин, ей и впрямь осталось совсем недолго!» – с грустью подумала Микаэла, бережно опуская руку старой женщины на кровать.
Она уже хотела отойти к другому больному, как вдруг глаза старушки открылись и сразу же округлились от изумления.
– Ой, кто это?! – ахнула Джин, глядя куда-то за спину Микаэле, и, присмотревшись, добавила: – Кажется, к нам пожаловали двое молодых дикарей!
Удивленная Микаэла обернулась – на пороге, молча оглядывая просторную палату, стояли двое горцев. Старая Джин выразилась очень верно: в облике обоих мужчин, закутанных в черно-зеленые пледы, с неприбранными гривами волос, свободно падавшими на плечи, и голыми мускулистыми ногами, действительно было что-то дикое. Микаэла их сразу узнала: именно этих двоих она видела недавно на равнине.
Встретившись глазами с тем, что повыше, она тотчас потупилась, пораженная властной силой его взгляда. Однако любопытство победило, через мгновение Микаэла вновь подняла глаза и стала рассматривать пришельца. Статный, широкоплечий, он был закутан в плед, скрепленный у шеи серебряной брошью. На нем был также кожаный жилет, полотняная сорочка, шотландская юбка с широким кожаным поясом, за который был заткнут кинжал, и высокие сапоги на шнуровке. Худое, обрамленное буйными каштановыми волосами лицо с правильными чертами выдавало в нем человека твердого, даже сурового.
Отведя взгляд от Микаэлы, он обернулся и что-то сказал стоявшему чуть позади товарищу, по виду тоже настоящему дикарю, но немного постарше и пониже ростом. На грубоватом, с резкими чертами лице второго дикаря появилась усмешка, показавшаяся Микаэле неприятной.
– Должно быть, это горцы из королевских отрядов, что нападают на англичан на юге, – предположила сестра Алиса, подошедшая с деревянным подносом, который был весь уставлен деревянными чашками с лекарствами. – Наверное, им нужны только ночлег и еда. Какие же они все-таки страшные, эти вояки! Ой, кажется, один из них не сводит с вас глаз, миледи. Вы его знаете?
– В первый раз вижу, – ответила удивленная Микаэла. Смиренно сложив руки под грудью, она направилась к мужчинам и спросила по-гэльски: – Что вам угодно? Если вы пришли навестить своих товарищей, то они лежат на другом конце палаты.
– Мы пришли совсем с другой целью, – ответил высокий горец тоже по-гэльски. Микаэлу поразил его голос – глубокий, звучный, но негромкий. – Вы Микейла, сводная сестра Гэвина Фолкенера? Если да, то нам нужны вы! – И незнакомец вежливо поклонился.
Микаэла на мгновение растерялась. Странно, что горец назвал ее Микейлой… Впрочем, в гэльском языке нет точного эквивалента ее имени. Но почему ей кажется, что она уже слышала свое гэльское имя, произнесенное этим мягким, рокочущим басом? Где, когда? Не зная, что и думать, Микаэла почувствовала смутное волнение.
– Откуда вам известно мое имя? – спросила она. – Вас прислал Гэвин?
– Ваш брат рассказал мне, где вас можно найти, – уклонился от прямого ответа незнакомец.
– Он здоров? Вы привезли от него письмо?
– Он здоров, но письма нет. Я приехал, чтобы попросить вас оказать медицинскую помощь одному очень нуждающемуся в ней человеку.
Микаэла с досадой прикусила губу. Брат, должно быть, рассказал ему о ее познаниях в медицине, но Гэвин не знает, с какими трудностями она здесь столкнулась…
