"В самую черную пору, какую когда-либо переживала русская интеллигенция – и, в частности, русские писатели, – я задумал основать такой дом, где могли бы жить и работать деятели русского искусства. Я задумал его в августе 1919 г. И работал до ноября, прежде чем его разрешили. Я пригласил Сазонова, который отыскал этот дом, пригласил Горького, Александра Бенуа и т. д. – и никто не отнимет у меня права называть себя инициатором и основателем «Дома Искусств».
Основав этот дом, я попытался вдохнуть в него душу: придумал еженедельные публичные лекции. Тогда этого обычая еще не было… Первая лекция была лекция Горького «Воспоминания о Толстом» 22 дек. 1919 года. С тех пор кафедра «Дома Искусств» предоставлялась всем деятелям русской культуры. У нас читали: Алекс. Блок, Андрей Белый, Горький, Мих. Лозинский, Вал. Чудовский, Н. Гумилев, Петров-Водкин, Н. Пунин, Волынский, Замятин, проф. Алексеев, проф. Ив. Ив. Лапшин, Вл. Маяковский, Викт. Шкловский, Грин, Чуковский – решительно все. Системы здесь не было никакой, да и не могло быть системы: речь шла о том, чтобы заменить отсутствующую книгу, дать возможность писателю общаться со своими читателями; эти лекции дали «Дому Искусств» большой доход, оказали существенную моральную и материальную поддержку писателям и служили просвещению общества".
Здесь важно обратить внимание на «отсутствующую книгу»: книг печаталось мало, между писателем и читателем пролегла пропасть бескнижья и безденежья. В книжных лавках стали появляться рукописные сборники – то, что Цветаева назвала «преодолением Гуттенберга». Дом искусств помогал эту пропасть преодолеть: если читатель не имел возможности читать, он все же мог прийти и послушать. ДИСК заново воссоздал утраченную среду.
Занесенный сугробами чуть не по самые крыши, заросший сосульками, заиндевевший, тифозный Петроград (где по-прежнему играют Моцарта, рисуют маркиз и спорят о переводах Эредиа) перестал различать явь и голодные видения. Гофман, фантастика, неправдоподобие – едва ли не самые популярные слова в воспоминаниях тех лет.
И у Чуковского в дневниках читаем: «Две недели полуболен, полусплю. Жизнь моя стала фантастическая. Так как ни писания, ни заседания никаких средств к жизни не дают, я сделался перипатетиком: бегаю по комиссарам и ловлю паек. Иногда мне из милости подарят селедку, коробку спичек, фунт хлеба – я не ощущаю никакого унижения и всегда с радостью – как самец в гнездо – бегу на Манежный, к птенцам, неся на плече добычу. Источники пропитания у меня такие: Каплун, Пучков, Горохр и т. д.».
Частью этой удивительно искривленной реальности стал Дом искусств с его комнатами дичайших расцветок и очертаний, со странными, иногда полубезумными жителями, с походами за бумагой для растопки в разграбленный и брошенный банк; с литературными играми, чтениями, рисованием, лекциями, аукционами картин и пшенной кашей. «Вся жизнь художественной и литературной интеллигенции Петрограда в знаменательное четырехлетие с 1919 по 1923 год была связана с Домом искусств, – писал Николай Корнеевич Чуковский. – В Доме искусств завершилось многое из того, что пышно цвело в русской культуре в предыдущую эпоху. Дом искусств был колыбелью для многого, чему предстояло возмужать и расцвести в последующие годы». Здесь собрались вместе «Серапионовы братья», расцвел «Опояз» – общество изучения поэтического языка, заседал Цех поэтов.
Один из обитателей Дома искусств (их именовали «обдисками»), художник Владимир Милашевский, писал в воспоминаниях: «Проживание в Доме искусств давало право обедать в его столовой… Кроме обычного обеда для „прикрепленных“ по отрываемым талонам карточек, я мог за особую плату получать какие-то котлеты, без которых совсем бы погиб… „Котлетки“ Дома искусств меня спасали, и я полвека спустя благодарю устроителей, которые в то тяжелое время делали, что могли, для того, чтобы организовать помощь бедствующим литераторам и художникам».
Тощие эти котлетки спасли целый пласт российской культуры. Сохранили людей, которые казались не самыми нужными в эпоху огромных перемен. Именно эти жалкие, не имеющие средств к существованию люди и определили духовный климат Петрограда времен военного коммунизма, создали атмосферу, которая из нашего времени кажется невероятно притягательной, и сохранили ее для нас в беллетристике и мемуаристике.
