Он был привязан к креслу в своем собственном доме. Ошейник стягивал его шею и не давал наклонить голову вперед. Когда он двигал ею, то слышал, как позвякивает цепь за спиной. Его руки были крепко привязаны к подлокотникам кресла. Там, где веревки врезались в кожу, образовались мучительные кровавые рубцы.
Он боялся опустить глаза. Не было боли. Он совсем не чувствовал боли! Вот что показалось ему странным, когда он еще мог соображать.
Потом он услышал тихое чавканье.
Это был самый страшный звук, который он слышал в своей жизни.
Чавканье донеслось из темноты и оно было багрово-розовых цветов. Цветов его крови и мяса. Ужас собрался в точку и стал спиралью тусклой красной лампы, горящей под потолком.
К нему пришла пугающая ясность. Он понял, что его ноги съедены до бедер. Это не могло быть ничем другим. Ничто, кроме зубов, не могло оставить таких следов – рваного мяса и сухожилий, повисших на костях. О том, что под ним находится лужа крови, он мог лишь догадываться в полутьме.
Но что означает стук когтей, он понял сразу.
Откуда-то из-за его спины медленно вышла черная собака. Она остановилась рядом и некоторое время неподвижно смотрела на него. Ее глаза были пустыми и твердыми, как стекла, выкрашенные фиолетовой люминесцентной краской.
– Проклятая сука… – прошептал он. Потом его вырвало.
Морда собаки была испачкана в чем-то темном и липком.
Он уже знал, что это такое…
Собака подошла еще ближе и начала есть его левую руку.
