* * *
К сожалению, в подобного рода ситуациях реализуются обычно самые худшие сценарии. Наемники не отставали, и Герту пришлось водить их по лесу добрых полчаса, прежде чем удалось свернуть шею первому из них, в буквальном смысле упав на бедолагу с дерева на рысячий манер. Наемник был вооружен луком, так что второго охотника Герт застрелил. Сделать это оказалось, впрочем, совсем непросто. Паренек ему достался сильный, но неловкий. Из лука никогда, похоже, не стрелял, так что выцелил Герт противника только с четвертой стрелы, едва не получив и сам арбалетный болт в плечо. Но зато третий наемник оказался большим умником. Он смекнул, видать, что в лесу с парнем не совладает, и решил перехитрить простака-лесоруба, совершенно не представляя с кем, на самом деле, свела его злодейка судьба.
— Слышь, парень! — крикнул он из-за дерева. — Давай поговорим!
— Ну, да! Сейчас! — Почти «по-детски» огрызнулся Герт. — Я выйду, а ты меня застрелишь! Ты солдат, а я кто?
— Не бойся, не застрелю! — откликнулся наемник. — Смотри вот, я и самострел на землю кладу. И меч туда же!
— А о чем будем говорить? — Герт понимал, успех зависит от качества игры, и старался создать у наемника вполне очевидный образ недалекого лесного жителя, которого «умному человеку» провести — раз плюнуть.
— Ну, ты даешь, монах! Ты вон и так два смертных греха на душу взял, а я тебе мирный исход предлагаю. Договоримся и разойдемся без кровопролития!
«Монах? — удивился Герт. — Я теперь монах? Все-таки, наверное, послушник, если судить по возрасту. Но тогда, куда же меня, черт побери, занесло?»
— Я клятвы не приносил! — крикнул он в ответ.
— Ну, так принесешь! — ответил наемник, явно довольный завязавшимся разговором. — Помолишься там или еще чего. Епитимью, или как там это у вас называется, примешь, и все!
— Ну, это да… — неуверенно протянул Герт, словно бы обдумывая слова солдата. Хотя какая разница, на самом деле, два смертных греха или три? Но наемник таких тонкостей мог и не знать.
— Так что, выходим? — оживился тот.
— Ну, давай, — согласился Герт. — Только ты ко мне близко не подходи!
— Договорились! — наемник вышел из-за дерева и пошел на встречу Герту, держа руки разведенными в стороны. — Видишь, руки пустые.
«Пустые», — согласился мысленно Герт и тоже вышел из-за дерева. Он уже обратил внимание на то, как его противник держит кисть левой руки. Весьма характерный угол наклона, если что, и лезвие в рукаве, наверняка, достаточно длинное.
— Говори! — предложил Герт, останавливаясь шагах в пяти от наемника. Тот был крупным мужиком, но приземистым, если равняться ростом. Одет был в кожу и мех, лицо заросло черным курчавым волосом, так что видны одни только глаза.
— Так это, — наемник даже плечами пожал в подтверждение своих слов. — Ошибочка вышла, парень. Не за того тебя приняли, вот двое моих побратимов головы и сложили. Но я на тебя зла не держу. Мы напали, ты защищался. В своем праве, одним словом.
— А кого искали-то? — нахмурился Герт. Запах дыма за прошедшие полчаса усилился и приобрел тот характер, который ни с чем не спутаешь. Это не печь топили, а дома жгли. И никаких иллюзий на исход переговоров Герт не строил, как и не надеялся на то, что это последний его враг. Трое охотились. Один по крайности остался с лошадьми. Остальные… Что ж, остальные, сколько ни есть, и жгли, по-видимому. Вот только что? Монастырь, пустынь, скит?
— Да, парня одного твоих лет, — отмахнулся правой рукой наемник. — Тоже в монастырьке живет, только, видать, не в твоем.
— И как же ты это узнал?
— А так! — наемник все-таки метнул нож, но Герт его бросок ждал и вовремя отскочил в сторону.
— Зря ты это, дядя, — покачал он головой.
— Но попробовать-то стоило! — усмехнулся наемник и шагнул к Герту.
— Это да!
Драться солдат умел, — ну, на то и наемник. Но Герт боевым искусствам учился, почитай, всю жизнь. Даже с альвами по праздникам сходился, а ведь был уже старик. Другое дело монашек. Силы-то у парня много, что называется, девать некуда. Но сила эта неумная, не отточенная, не доведенная до мастерства, оттого и пришлось попотеть. Однако, в конце концов, заломил злодею руку за спину, ткнул бородатой мордой в заледеневшую землю, пустив кровь из носу, перевернул, оседлал и, взяв за горло, начал «неторопливый» разговор.
