«Почти женой» он начал называть меня еще в Корее. Я ему объясняла, что в русском языке такого словосочетания нет, зато есть слово «невеста», но ему все равно нравилось называть меня именно так, и именно по-русски. В ответ я стала называть его «почти муж», и нам обоим это понравилось.
Утром, как и обещал, Шон разбудил меня звонком по телефону, и я стала собираться в клинику. Приехала я туда на полтора часа раньше, чем было назначено.
Надо сказать, не одна я приехала в такую рань. В течение каких-то десяти минут за мной заняли очередь еще четверо: две молодые девушки и женщина слегка за тридцать с дочерью-подростком.
– Вы тоже по визе невесты? – спросила я женщину, чтобы хоть как-то скоротать время.
– Да, – ответила она. – Меня Валей зовут. А вас?
– Катя.
Ожидая открытия кабинета, мы разговорились.
С женихом своим Валя познакомилась по Интернету, и он уже приезжал пару раз в Москву, чтобы встретиться с ней. Сама она не из столицы, но откуда точно – не помню. Валя рассказала, что до сих пор живет с мужчиной – англичанином, давно обосновавшимся в России. И все-то у них вроде бы хорошо: и богат он, и красив, и ее вроде бы любит, но… он женат на англичанке, и разводиться, судя по всему, не собирается. Вот Валя и решила попробовать создать семью с помощью компьютера.
Сама же она пока еще не определилась, стоит им ехать в Америку или нет, даже если дадут визу: вроде и в России неплохо, хотя и нормальной семьи в то же время хочется.
За разговором время пролетело быстро, и вскоре я заходила в кабинет врача.
– Льюис Ада? – спросила меня молодая женщина в халате.
– Да.
Господи, как же мне уже надоело откликаться на это чуждое имя – Ада! В Америке при первой же возможности надо будет сменить его обратно на Кэтрин. Тем более Кэтрин Бэйли – звучит гораздо лучше, чем Ада Льюис и даже чем Ада Бэйли.
У меня измерили давление, послушали легкие.
– Как они там, еще на месте? – несколько неуклюже пошутила я, пытаясь избавиться от собственного нервного напряжения.
– На месте. Куда ж им деваться?! – улыбнулась она. – Курите?
– Да, – честно призналась я, наблюдая, как она отметила галочкой соответствующий вариант ответа в лежащем на столе бланке.
– Алкоголь употребляете?
– Иногда. По праздникам, так сказать.
– В умеренных количествах, значит, – задумчиво протянула она и поставила очередную «птицу». – Врожденные болезни имеются?
– Нет.
– Аллергии?
– На пенициллин только.
– Травмы головы были?
– Была. Машина меня сбила как-то.
– Операции?
– Аппендицит вырезали.
Я ответила на массу вопросов, которые казались мне глупыми и ненужными.
Чуть позже медсестра проговорилась, что по снимкам и анализам они посмотрят, наврала я с ответами или нет. Так что я лишний раз порадовалась, что не стала прикидываться непьюще-некурящей «овечкой» с богатырским здоровьем, а поведала о себе хоть местами и горькую, но все-таки правду.
Сдав кровь на анализ, и сделав снимок остатков моих прокуренных легких, я пошла прогуляться. Мне нужно было как-то убить три часа до того, как я смогла бы забрать готовый результат медосмотра.
Вместе с Валей и ее дочерью мы пообедали в «Ростиксе», побродили немного по магазинам и вернулись в клинику.
Пакет казался огромным из-за гигантского (по-моему, он был сделан в натуральную величину!) снимка легких, который прилагался к конверту, но никому, в сущности, не был нужен. Нас заранее предупредили, что самостоятельно вскрывать конверт с результатами нельзя ни в коем случае, потому что открыть его должны будут на границе, уже в США.
По дороге в гостиницу я снова зашла в магазин и купила немного еды.
Взяв ключ, я поднялась в номер и позвонила Шону – обрадовала, что медосмотр пройден.
Следующий день обещал быть нелегким: несмотря на то, что все документы были в порядке, мне все еще могли отказать. Сказать, что я волновалась – вообще ничего не сказать. Я просто места себе не находила!
– Ты главное не паникуй, – успокаивал меня Шон. – Представь, что виза уже у тебя. Главное теперь – не потерять ее. Ведь в принципе, так оно и есть: если тебя пригласили на собеседование, значит уже готовы разрешить въезд в Америку. Просто ответь на все вопросы спокойно, как будто это – простая формальность.
