– Чем это ты нас, голубчик, пугать намерился? – строго спросила Батурлина, стремясь оградить внучка от новых потрясений.
– Да, видите ли, милая Зинаида Сергеевна, это касается службы Сергея Ивановича. Весь Петербург нынче шумит. Помните ли, корнет, ваше странное выступление на сеансе магнетизма?
– Сам-то не помню, а господа пересказывали. Экие фантазии приходят под действием флюидов!
– Так вот – полк ваш расформирован. Пока вы были в разрешённом отпуске, там произошли события, которые предвидеть мало кто мог[17]. Семёновского полка нынче не существует.
– Да как же так! Помилуйте, граф. Уж не шутите ли вы? – корнет даже привстал.
– Никак нет. Сами всё прознаете, вам ведь теперь предписание о переводе к другому месту должно поступить, как поправитесь.
– Куда ж теперь, Серёженька? – бабушка приняла всё близко к сердцу. – Разреши, пусть папенька похлопочет, чтобы обратно ко мне, в Самару? И дружки там все знакомые, и начальники. А, мил друг?
– Не разрешаю! – корнет на минуту задумался, потом поднял глаза на Корделаки. – Никто за меня хлопотать не станет! Я сам свою судьбу строить намерен. Я вот с графа пример возьму, да, раз уж так вышло, сразу в отставку подам. Поленька только рада будет. Можно же послужить Отечеству и на мирской ниве, как думаете, господа?
– Поступайте лучше в Акдемию, корнет, – граф, раз к нему апеллировали, позволил себе посоветовать младшему товарищу. – Думаю, всяческая поддержка в этом вам будет оказана именно в связи с личными заслугами, а не просто по родовому праву. России нужны благородные офицеры!
– Баронесса Туреева! – доложил дворецкий.
– Как, вы одна? – Корделаки поднялся ей навстречу. – А где же наш главный гость?
– Здравствуйте, господа! Приветствую вас, Корделаки, – она протянула ему руку. – А почему вы меня связываете с его приездом, граф?
– Ну, я думал… – смешался Илья Казимирович. – Вы не отвечали на мои послания.
– Нет-нет, я не вхожу в число приближённых и стану смиренно ожидать его прибытия вместе со всеми вами. Точно ли это должно произойти сегодня?
– А что, Серёженька? – спросила у корнета бабушка. – Разве ещё кого ждем? Ты говорил, будут только близкие, всё-таки первый прием в этом доме, да и ты ещё слабенький совсем.
– Ждём, бабуля, одного князя! – корнет захотел сесть поудобнее, и тут же из соседней залы впорхнула его жена и стала помогать. – А вот и Поленька моя, поздоровайтесь, господа. Теперь, как только князь явится – все за стол!
– Князь? – Батурлина смотрела на внука. – Это что ж за птица?
– Да вот такой князь. Может быть, от самого государя нам весточку привезёт.
– Ой, батюшки! Так может, я к себе пойду, Серёженька? – забеспокоилась Батурлина. – А то, у нас-то в Самаре всё по-простому, а у вас тут всё по столичному устроено. Вдруг что не так при князе-то вашем?
– Князь Нурчук-хаир! – огласил дворецкий, но в залу вошел не князь, а сначала трое лакеев, каждый из которых нёс по одному большому и длинному бархатному футляру и по одному маленькому. Они расположили их на небольшом столике у стены и удалились. После этого вошёл улыбающийся князь.
– Приветствую вас, дамы и господа! Неимоверно рад видеть вас после серьёзной разлуки. Живыми и почти уже невредимыми.
Тут двери в соседние апартаменты отворились, из них торжественно вышел лакей в парадной ливрее и громко оповестил собравшихся:
– Кушать подано!
* * *
Все – и гости, и хозяева, и слуги – сияли улыбками, и картина образовалась умильная: после обильного обеда общество опять расположилось в гостиной, но уже без помпезной торжественности, а открыто выказывая дружеские близость и симпатию. Одна лишь бабушка вновь стала волноваться по поводу своей возможной неловкости, оттого и уронила на пол платочек, что теребила до этого в руках. Ближе всего оказался к ней князь, он и подал его обратно, тут они с графиней Батурлиной встретились глазами.
– Прошу вас, графиня! – князь наклонил голову.
– Да уж и не знаю, как с тобой и говорить, мил друг! – вглядывалась в лицо нового знакомца бабушка корнета. – Говорят, ты птица высокого полёта, а мы-то хоть и графского роду, а так всё, по-простому. Уж не серчай, коли что не так!
