Услышав это имя, почему-то внимательней взглянул на старика Нурчук-хаир. Потом он перевёл взгляд на его подопечную. Но тут же снова потерял к ним всякий интерес, вернувшись в свою бесподобную, чуть насмешливую бесстрастность. Но маг не смог так сразу успокоиться, страсти кипели не слабые нынче.
– Не статус опекуна поменяет барышня, а…
– Я сказала, довольно! – прервала его Туреева. – Вы забываетесь. Прошу продолжить сеанс, но только с согласия каждого, и только в рамках оговорённой им темы. Спасибо, магистр. Не обижайтесь.
Тот отошел к окну, потом к столику, выпил воды и вернулся.
– Простите, господа. Прошу вас, мадемуазель!
Полина Андреевна покосилась на опекуна и еле слышно произнесла:
– Если уж так вышло. Если мне всё же выпал жребий попасть на этот приём, то я спрошу… – Она, довольно надолго замолчала, потом подняла глаза и продолжила, как бы через силу: – Я имею некие обязательства, которые тяготят меня. Есть ли возможность избежать… Можно ли как-то отказаться от обещанного? Или…
– Вы дали слово! – сквозь зубы процедил её опекун. – Честное благородное слово!
– И я сдержу его! – почти со слезами воскликнула Полина Андреевна. – Вы всё присваиваете себе, барон. Всё, что видите и слышите! Я, может быть, говорю вовсе о другом нынче!
– И о чём же, позвольте узнать? – старик перешёл от угроз в тон насмешливый. – Перед кем это у вас могут быть ещё какие-то обязательства без моего ведома?
– О господи! Это невыносимо! – вздохнула Полина Андреевна и с тоской посмотрела по сторонам, как бы ища поддержки или одобрения.
– Сударь, раз вы изволили дать своё согласие на данную забаву, то уж держитесь достойно, – не выдержало нежное сердце корнета. – Не обижайте барышню, дайте ей дослушать!
Барон не повел даже бровью, на голос не обернулся и не изволил заметить сей реплики. Лишь поморщился, как если бы над его ухом прожужжал комар или иная незначительная мошка. Но воцарившаяся тишина дала магистру возможность продолжать.
– Милая барышня, как я уже говорил ранее, всем обозримым периодом будет руководить владычество сил Венеры, но тропы её очень извилисты. Поэтому если ваше обещание касается дел амурных, как я могу догадаться, исходя из вашего возраста, а значит и интересов, то ясности там нет никакой! Всё меняется от действий, поступков, а иногда даже слов или мыслей людей, связанных с вами многочисленными нитями. Вы бы могли рассмеяться, узнав, какое на самом деле влияние оказываем мы порой одним лишь взглядом на изменение судьбы случайного прохожего. Или соседа по креслу в театре. Или даже на тех, кто случайно оказался на одном сеансе предсказаний. Простите, тут я бессилен. Спросите что-нибудь более конкретное.
– Нет-нет! – бледнея всё явственней, отвергла подозрения мага Полина Андреевна, и Туреева испугалась, что вот-вот получит второй обморок в доме и дурную славу своим вечерам. Хотя последнее волновало её меньше всего. Полина Андреевна продолжала с какой-то горестной усмешкой: – Нет, к любви моё обещание точно не имеет никакого отношения. Так что же? Избежать условия нет никакой возможности?
– Вы говорите загадками, милая барышня, – явно симпатизируя ей, мягко отвечал маг. – Но, позвольте вашу руку ещё раз? Да. Вижу. Вы были поставлены перед жестоким выбором и дали слово под давлением. Но от этого оно не становится менее крепким. Избежать его вам может помочь только единственное обстоятельство. Единственное!
– Какое? – шёпотом спросила девушка.
– Всё то же пресловутое покровительство Венеры, – грустно улыбался ей маг. – Любовь! Истинная и чистая любовь, мадемуазель.
Опекун презрительно хмыкнул себе под нос.
* * *
– Ну-с, вот очередь дошла и до вас, господин Нурчук-хаир! – хозяйка наклоном головы указала на предсказателя князю, и тот улыбнулся ей с достоинством равного и приятного собеседника. – Удивите нас точностью азиатских формулировок, прошу.
– Как прикажете, госпожа, – Нурчук-хаир развернулся всем телом к гадальщику: – Я спрошу сразу о трёх вещах. Цвет. Цифра. Цель. Всё остальное я сам пойму, исходя из годового ограничения.
– Вот это краткость! – восхитился корнет. – Позвольте позаимствовать у вас один из вопросов, сударь?
