Она направилась на выход; хорошо ещё смотрится, сзади в том числе. Зоя остановилась перед распахнувшимися ржавыми лепестками двери:
– Я поймала твой взгляд, старый развратник. Царапает.
– Будь снисходительной, золотце, я ж твой многолетний фэн.
– Иногда надо поторопится, многолетний. Иначе жизнь пройдет вприглядку. Помнишь, когда на тренировке я заработала вывих с пятерным акселем, а ты как раз зашел к Тамаре – у вас, кстати, с ней что-то было?
– Нет, точнее, два с половиной раза, со скуки.
– Ладно, не важно. Ты посадил меня на спину, встал на доску и покатил к аптекарю – тогда на Дионе не было робохиров. А когда ты взялся доставить меня домой, тебя отвалтузили ребята, которые считали меня девчонкой со своего района.
– Всего раза два по тыкве угостили, и я им пару раз.
– Если б я не завизжала, то огрёб бы пятьдесят два раза… Я тогда почти любила тебя. А ты изображал преданность перед своей экс-женушкой. Только мне тогда было восемнадцать, теперь тридцатник. И тебе полтинник уже. Человеку в жизни дается не так много шансов.
Тут кто-то вышел с Зоей на связь через боди-трансивер – когда у человека по тонким косточкам проходит звук, это заметно – и она стала пересказывать мне:
– Нашелся нарик, который с монстром встретился. Лежит на вскрытии в бюро судмедэксперта. Он совсем плохой даже для мертвеца. Сердце и легкие начали перемещаться в хрящевую капсулу, появившуюся в брюшной полости и прижатую к поясничному отделу позвоночника. Судмедэксперт написал о быстром возвращении специализированных клеток в плюрипотентное состояние и их новую дифференциацию, что стало причиной образования капсулы. И с ребрами кавардак: преобразование в пару створок, способных к смыканию и размыканию. Похоже на то, что увиделось тебе возле пятого цеха. Сформировался зев, связанный по кратчайшей с желудком. Дыхание осуществлялось через спинные трахеи. Мужик покончил с собой от страха, бахнув гвоздем из нейлера в артерию.
Зоя выскочила за дверь, а я встал на свою побитую доску и со скрипом покатил домой.
По дороге чуть снова не упал, не из-за болта, а от осознания. Зоя права, жизнь уходит, я не использовал те немногие варианты, которые могли её как-то расцветить. Астероидники – вообще бабочки-однодневки; особенно если сравнить с не знающими износа богатеями с «Олимпуса». Последние годы доживают совсем беспонтово, превратившись в додо, донора-должника, заложив свои органы. Как израсходовал полученные за них бабосы, так отдавай концы. А из твоих органов и тканей понаделают франков. Франкенштейны – тот вид биомехов, когда человеческую плоть, взятую от додо, нанизывают на поликарбоновый скелет, скрепляя лазерной сваркой. Самое быстрорастущее население колоний Альянса, признанное как электорат решением ооновских заправил. На их производстве зарабатывает небезызвестный Б. Дарси.
Пора выкинуть из головы, что мне стыдно променять Ингу на ту, кто посвежее. Экс-супружница сейчас процветает в тех сферах, куда мне доступа нет. Удачно продала и свою смазливость, и артистические таланты. Да, я пялился на катание Зои, оценивая не только шестерной лутц. Поскольку ещё не поменял кое-что на бубенцы, любовался резвыми ножками в светящихся колготках и теми яблочками наливными, что натягивали играющий волноводами костюмчик. Что в этом плохого, если у нее всё хорошее. Хотя она тоже карьеристка. После Хауэра у Зои был еще пяток «друзей с положением» и лутцы она крутила уже в кровати. Несколько раз подставляла меня, как в деле с хищением тонны квазиживого пластика с верфи, который пару лет ползал колбасками по канализации. Но по-другому у нас нельзя, иначе быстро на помойке окажешься. Меня, пройдет пара лет, и выпрут с верфи, заменят на дешевого франка. Превращусь я в очередного додо. Не жених уже, набор органов на распродажу.
Добрался до своей конурки, плюхнулся в расстроенных чувствах на койку; здесь, включая нее, шесть квадратных метров. У других и такого нет; для них мой скромный тубхаус выглядит целой усадьбой. Как правило, жилое пространство у людей на Дионе немногим больше кабинки туалета; биомехи спят, то есть подзаряжаются и тестируются, считай, что в ящиках. А у меня к жилью и труба магнитопровода подведена. Сейчас бутылку качественного японского виски закажу: исходное сырье – сине-зеленые водоросли с плантаций Цереры… Из шлюза почти сразу вывалилась заказанная емкость – на этикетке анимешная деваха крутится вокруг шеста, мелькая стрингами и напевая на своем японском: «Ши но суки на». Под такое пение я быстро оприходовал почти всю бутылку и вроде закемарил. Вначале это напоминало полет, будто меня втягивала атмосфера газового гиганта, Юпитера или Сатурна. Бешеные ветра трепали меня, но я не чувствовал потоков, взрывающих кожу, ломающих кости и врывающихся в череп. Тело стало переливами багровых и сиреневых красок. Цвета сгущались и смешивались, пока не превратились в слегка посверкивающую мглу.
