В центре корабля, занимая треть его длины, находилось огороженное углубление. От носовой части сюда спускалась палуба из слоновой кости. Другая палуба, примыкавшая к углублению со стороны кормы, была из черного янтаря; там находилась другая каюта, больше, чем первая, но гораздо ниже и цветом - черная как смоль. По обеим сторонам к углублению примыкали широкие площадки - продолжение палуб. В середине корабля проходила граница между черной и белой палубами, похожая на место встречи двух противоборствующих сил. Это не был плавный переход одного в другое, граница проходила четко, граница между врагами.
Из углубления поднималась зеленая как изумруд, высокая, тонкая мачта. Широкий шелковый парус мерцал, как будто сотканный из огненных опалов. На мачте и реях висели канаты, сплетенные из тусклых золотых нитей.
По семь огромных весел находилось на обоих бортах корабля, их ярко-алые лопасти глубоко погружались в жемчужно-лазурные волны.
Оказывается, это сверкающее драгоценностями судно было обитаемым! Как же он раньше не заметил эти крошечные фигурки?
Похоже, они только что появились на палубе… женщина, выскользнув из розовой каюты, застыла с вытянутой рукой, закрывая дверь. На палубе из слоновой кости располагались еще три женские фигурки, они сидели, низко склонив головы, две сжимали в руках арфы, а третья держала двойную флейту.
Маленькие фигурки высотой не более двух дюймов… Игрушки!
Он никак не мог разглядеть ни их лиц, ни одежды. Очертания фигурок были размыты, нечетки, их окутывала какая-то дымка. Видимо, у него что-то со зрением, решил Кентон. На мгновение он зажмурился.
Открыв глаза, он взглянул на черную палубу. С нарастающим недоумением он стал всматриваться внимательнее: сначала здесь никого не было - он мог поклясться, теперь же у края углубления стояли четыре маленьких человечка.
Загадочная дымка вокруг игрушек сгустилась. Конечно, все дело в глазах - в чем же еще? Ему лучше прилечь и отдохнуть. Кентон с трудом повернулся и медленно пошел к двери. Он остановился в нерешительности, чтобы взглянуть еще раз на сверкающую тайну.
Вся комната потонула во мгле, виден был лишь корабль!
В этот момент Кентон услышал рев наступающих армий, завывание тысяч бурь, пронзительный вой обрушившихся на него ураганов.
Комната рассыпалась, распалась на тысячи частичек. Сквозь шум отчетливо послышались удары колокола - первый, второй, третий…
Он узнал эти звуки. Это часы в его комнате били шесть. Третий удар оборвался на половине.
Твердый пол закачался у него под ногами, и Кентон почувствовал, что висит в воздухе, - в воздухе, подернутом серебристой дымкой.
Но вот дымка .рассеялась.
Перед взором Кентона промелькнул простор синего океана, барашки волн; посмотрев вниз, он увидел на расстоянии примерно десяти футов палубу какого-то корабля.
Внезапно сильный удар в висок оглушил его. Молнии рассекали тьму, поглотившую море и корабль.
Кентон лежал, прислушиваясь к тихим звукам, похожим на слабый шелест волн. Этот легкий шорох, постепенно нарастая, слышался отовсюду. Глаза Кентона были закрыты, но он чувствовал свет. Что-то плавно покачивало его, убаюкивая. Кентон открыл глаза.
Он находился на корабле; он лежал на палубе, упираясь головой в борт. Прямо перед ним вверх тянулась мачта. В углублении у ее основания на веслах сидели прикованные цепями гребцы. Мачта, похоже, была вытесана из дерева и покрыта прозрачным лаком зеленоватого оттенка. Все это о чем-то напоминало Кентону.
Где он видел такую мачту раньше?
Наверху развевался шелковый парус цвета опала. Над головой низко нависло небо, подернутое легкой серебристой дымкой.
Услыхав тягучий женский голос, Кентон сел. Голова у него кружилась. Справа, в изогнутой носовой части корабля, он увидел каюту, светившуюся розоватым свечением. Над каютой тянулась галерея с цветущими деревьями, в ветвях которых шелестели белоснежными крыльями голуби. Их лапки и клювы, казалось, обмакнули в густое вино.
В дверях каюты стояла женщина, высокая и гибкая, как ивовый прут. Она пристально всматривалась куда-то мимо Кентона. Три девушки сидели у ее ног. Две держали в руках арфы, третья поднесла к губам флейту. И опять в сознании Кентона зашевелились смутные воспоминания, замиравшие, как только он вновь взглянул на женщину.
